кто смотрел бы на вас со стороны. Удивление говорит о том, что мы ожидали чего-то другого

– не того, что получили, – даже если и сами не знали, чего именно стоило ждать.

Поскольку чувство удивления обычно сопровождается реакцией, которую можно уви-

деть  и  измерить  (вскидывание  бровей,  распахивание  глаз,  отвисание  челюсти  и  всяче-

ские восклицания), психологи способны определить, занимается ли мозг предположениями.

Когда при опытах с обезьянами, например, исследователь опускает мяч в один из несколь-

ких желобов, обезьяны тут же смотрят на нижний конец этого желоба, ожидая появления

мяча. Если при помощи кое-каких экспериментаторских хитростей мяч вдруг выкатывается

из другого желоба (не из того, в который его опустили), обезьяны выказывают удивление

12

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

– видимо, потому, что мозг их строит предположения[5]. Человеческие дети откликаются на

непонятные физические явления сходным образом. Когда им, например, показывают видео-

запись, по ходу которой большой красный кубик ударяет маленький желтый, в результате

чего последний сразу отскакивает и исчезает с экрана, дети реагируют спокойно. Но если

прежде чем отскочить, маленький желтый кубик на секунду-другую задерживается, это зре-

лище приковывает внимание детей не хуже, чем крушение поезда – случайных свидетелей.

Задержка с отскоком как будто идет вразрез с неким предсказанием, сделанным предпола-

гающим мозгом[6]. Подобные опыты говорят о том, что мозг обезьяны «знает» о тяготении

(предметы падают вниз, а не в сторону), а мозг человеческого ребенка «знает» о кинетике

(движущиеся предметы передают энергию неподвижным в тот самый момент, когда входят

с ними в контакт, а не несколькими секундами позже). Говорят они также и о более важном –

мозг обезьяны или ребенка добавляет уже известные ему факты (прошлое) к тому, что видит

сейчас (к настоящему), чтобы предсказать, что случится далее (будущее). Если происходя-

щее отличается от предсказанного, обезьяны и дети испытывают удивление.

Наш мозг был создан для предположения, и именно этим он и занимается. Когда мы

гуляем по пляжу, мозг предсказывает, насколько твердым окажется песок, когда его коснется

нога, и соответственно регулирует напряжение в коленном суставе. Когда мы подпрыгиваем,

ловя фрисби, мозг предсказывает, где она окажется в момент пересечения ее и нашего пути, и

направляет руку в нужную сторону. Когда мы смотрим на краба, бегущего к воде и скрываю-

щегося за корягой, мозг предсказывает, когда и в каком месте он появится перед нашими гла-

зами, и направляет взгляд именно туда. Эти предсказания замечательны и по своей скорости,

и по точности, с которой они делаются. Трудно представить, на что была бы похожа наша

жизнь, если бы мозг прекратил предсказывать и предоставил нам обходиться только насто-

ящим моментом, лишив возможности рассчитать следующий шаг. Однако как ни порази-

тельно это свойственное каждому, автоматическое, непрерывное, неосознаваемое предска-

зывание ближайшего, локального, персонального будущего, не оно заставило наших предков

спуститься с деревьев и надеть штаны. Фактически этим способом предсказывать пользу-

ются даже лягушки, не покидая родимого пруда, и не о нем говорится в моем варианте сен-

тенции. Нет, то разнообразное будущее, которые создаем мы, люди, – и только мы, – совер-

шенно другого рода.

 

Обезьяна, заглянувшая в будущее

 

Взрослые  любят  задавать  детям  глупые  вопросы,  желая  посмеяться  над  ответами.

Один из самых дурацких вопросов таков: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» Детей он

обычно озадачивает и тревожит – возможно, потому, что в вопросе этом им слышится намек

на некоторую опасность. Если они и отвечают на него, то что-нибудь вроде «буду продавцом

конфет» или «кондуктором». Мы смеемся, поскольку знаем – вероятность того, что ребе-

нок и вправду станет кондуктором или продавцом конфет, ничтожно мала. К тому моменту,

когда он сделается достаточно взрослым, чтобы самому задавать глупые вопросы, интере-

совать его будут уже совсем другие профессии. Но нужно заметить: хотя подобные ответы

и кажутся неверными, они верны в качестве ответов на другой вопрос, а именно «кем ты

хочешь быть  сейчас?». Дети не в состоянии сказать, кем они хотят стать когда-нибудь  потом,

потому что на самом деле они не понимают, что значит  потом[7]. И как изворотливые поли-

тики, они игнорируют заданный вопрос и отвечают на тот, на который могут ответить. Взрос-

лые, конечно, значение этого слова понимают. Если тридцатилетнюю жительницу Манх-

эттена  спросить,  где,  по  ее  мнению,  стоило  бы  провести  старость,  она  назовет  Майами,