рые  ассоциируются с ее переживанием (например, всех прочих аттракционов и клоунов).

В отличие от простой ассоциации, объяснение позволяет нам понимать отдельные аспекты

обстоятельств (кружение) как  причину переживания, а другие (клоуны) – как не относящи-

еся к делу. Таким образом, мы узнаем больше из своего переживания тошноты, чем когда-

либо узнает плодовая мушка.

Объяснения позволяют нам извлечь из переживаний все возможное, но они изменяют

их природу. Как мы видели, своим неприятным переживаниям мы быстро находим объяс-

нения, позволяющие нам почувствовать себя лучше («Меня не взяли на работу, потому что

эксперт терпеть не может людей, которых тошнит на колесе обозрения»). И действительно,

исследования показывают, что простой акт объяснения неприятного события помогает спра-

виться с его негативным влиянием. Письменное описание травмы – например, такой как

смерть любимого человека или изнасилование, – способно привести к неожиданным улуч-

шениям как субъективного самочувствия, так и физического здоровья (посещения врачей

становятся реже, улучшается выработка вирусных антител)[268]. Более того, те люди, которые

в своих описаниях  объясняли травму, получали от этого наибольшую пользу[269].

Но точно так же, как объяснения смягчают влияние  неприятных событий, они смяг-

чают и влияние  приятных. Например, студенты одного университета приняли участие в экс-

перименте, в ходе которого общались в чате со студентками, как они думали, другого уни-

верситета[270]. На самом же деле они болтали со сложной компьютерной программой, которая

имитировала группу студенток. После того как «виртуальные студентки» рассказали насто-

ящим студентам кое-что о себе («Привет, я – Ева, обожаю участвовать в экспериментах»),

исследователь делал вид, будто просит виртуальных решить, кто из реальных нравится им

126

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

больше всех остальных, написать письмо, объясняющее почему, и отправить его этому сту-

денту. Через несколько минут произошло нечто примечательное: каждый настоящий студент

получил письма от  всех виртуальных студенток, в которых сообщалось, что именно он нра-

вится им больше остальных! В одном из писем говорилось, например: «Я прямо почувство-

вала, как между нами что-то щелкнуло, когда читала твои ответы. Жаль, что мы учимся в

разных университетах!» В другом – «Ты мне очень нравишься. У нас одинаковые интересы».

В третьем – «Мне хотелось бы встретиться с тобой и спросить, нравятся ли тебе… водные

лыжи (я часто на них катаюсь) и итальянская кухня (я очень ее люблю)».

Открываю секрет: некоторые настоящие студенты (информированная группа) полу-

чили письма, которые позволили им узнать,  кто из имитированных девиц их писал, а дру-

гие (неинформированная группа) получили письма, лишенные подобной информации. Дру-

гими словами, каждый настоящий студент получил такие же письма, что и все остальные,

говорящие, что он завоевал сердца и умы всех виртуальных студенток, но только участники

информированной группы знали,  кто именно написал то или иное письмо. Следовательно,

участники  информированной  группы  смогли  объяснить  свое  везение  («Ева  оценила  мои

интересы, потому что мы оба занимаемся охраной окружающей среды, и Катарина неспро-

ста упомянула итальянскую кухню»), а участники неинформированной группы не смогли

(«Кто-то оценил мои интересы… И кто же это? И при чем тут итальянская кухня?»). Иссле-

дователи подсчитали, насколько были счастливы студенты сразу после получения писем, а

потом сделали это еще раз – через 15 минут. Вначале участники обеих групп были равно

обрадованы тем фактом, что их сочли самыми привлекательными, но через 15 минут радо-

ваться продолжали только студенты из неинформированной группы. И если у вас когда-

нибудь были тайные поклонники, значит, вы понимаете, почему эти студенты остались на

седьмом небе, а испытуемые из информированной группы довольно скоро с него спустились.

Необъясненные события имеют два качества, которые усиливают и продлевают их эмо-

циональное воздействие. Во-первых, они поражают нас как редкие и необычные[271]. Если я

скажу, что мой брат, моя сестра и я родились в один день, вы, вероятно, сочтете этот случай

редким и необычным. Но если я объясню, что мы – тройняшки, он покажется вам уже куда

менее примечательным. Фактически любое объяснение, которое я предложу («Под одним

днем я имел в виду четверг» или «Маме сделали кесарево сечение, потому что родителям

было удобнее праздновать наше рождение в один день»), заставит это совпадение казаться

менее поразительным и более вероятным. Объяснения позволяют нам понять, как и почему