событие произошло, а значит, и понять, как и почему оно может произойти еще раз. На

самом деле, всякий раз, когда мы говорим, что чего-то быть  не может – чтения мыслей,

к примеру, или левитации, – мы просто имеем в виду, что не сумеем это объяснить, если

вдруг станем свидетелями подобного. Необъясненные события – редки, а редкие события

естественным образом оказывают большее эмоциональное воздействие, чем частые. Затме-

ние солнца вызывает у нас трепет, а заход – почти не трогает, хотя последнее – гораздо более

захватывающее зрелище.

Во-вторых, необъясненные события оказывают столь сильное эмоциональное воздей-

ствие по той причине, что мы обычно продолжаем о них думать. Желание объяснять собы-

тия присуще самой человеческой природе[272]. Исследования показывают, что когда люди не

заканчивают запланированное дело, они постоянно о нем вспоминают[273]. Объяснив собы-

тие, мы можем сложить его, как выстиранное белье, в ящик комода своей памяти и заняться

чем-нибудь другим, но если оно не поддается объяснению, то становится  тайной или  загад-

кой,  – а тот факт, что загадки обычно не желают оставаться на задворках разума, известен

каждому из нас. Этим частенько пользуются писатели и режиссеры, заканчивая свои сюжеты

загадками. Исследования показывают, что люди и в самом деле с большей вероятностью

будут продолжать думать о фильме или книге, когда не могут объяснить, что случилось с

127

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

главным героем. И если фильм или книга им  понравились, эта тайна помогает им оставаться

счастливыми дольше[274].

Объяснение лишает события эмоционального влияния, потому что придает им види-

мость вероятности и позволяет нам перестать о них думать.

Как ни странно, объяснение на самом деле не должно ничего объяснять, чтобы произ-

вести этот эффект, – достаточно и того, чтобы  казалось, будто оно что-то объясняет. Напри-

мер, во время одного исследования экспериментатор подходил к студентам в университет-

ской библиотеке, раздавал им по одной из двух карточек с приклеенной долларовой монетой

и отходил. Согласитесь, это – странный поступок, который требует объяснения. Как пока-

зано на рис. 20, обе карточки свидетельствуют о том, что экспериментатор – член Общества

улыбки, которое посвящено «добрым делам». Но на одной из них имеются два дополни-

тельных вопроса: «Кто мы?» и «Почему мы это делаем?». Вопросы пустые и не содержат,

конечно, никакой информации, но они тем не менее казались студентам объяснением стран-

ного происшествия («А, теперь я понял, почему мне дали доллар!»). Через пять минут к этим

студентам подходил другой экспериментатор, говорил, что пишет курсовую, и просил отве-

тить на несколько вопросов, среди которых был такой: «Насколько позитивные или нега-

тивные чувства вы испытываете в данный момент?» Исследование показало, что студенты,

получившие карточку с якобы объясняющими что-то вопросами, чувствовали себя менее

счастливыми, чем те, которые получили карточку без них. Видимо, даже мнимое объяснение

способно заставить нас изгнать событие из памяти и заняться другими делами.

128

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

Неизвестность  способна  защитить  и  продлить  наше  счастье,  поэтому,  казалось  бы,

людям следует ее лелеять. Но на самом деле обычно происходит обратное. Когда у другой

группы студентов спросили, какая из двух карточек, показанных на рис. 20, сделала бы их

счастливее, 75 % выбрали карточку с бессмысленным объяснением. Сходным образом, когда

студентов спросили, что они предпочли бы – знать или не знать, кем были «виртуальные

студенты», написавшие то или иное письмо, первое предпочли 100 %. В обоих случаях они

выбирали определенность вместо неизвестности и ясность вместо тайны – невзирая на то

обстоятельство, что в обоих случаях ясность и определенность уменьшали чувство счастья.

Поэт Джон Китс заметил, что по-настоящему великого писателя отличает «состояние, когда

129

Д.  Гилберт.  «Спотыкаясь о счастье»

человек предается сомнениям, неуверенности, догадкам, не гоняясь с упорством зануды за

фактами и не придерживаясь трезвой рассудительности», а все остальные не могут «сми-

риться с неполнотой знания»64. Наше неослабевающее желание объяснять все происходящее

хотя и отличает нас от плодовых мушек, но и подрезает нам крылья.

 

Далее

 

Глаза и мозг – заговорщики, и, как положено заговорщикам, вершат свои дела за закры-

тыми дверями, в потайной комнате, без нашего ведома. Поскольку мы не понимаем того,

что создаем позитивное видение текущего переживания, мы не понимаем и того, что будем