Виктория М., секретарь Утром долго приходится уламывать сына, чтобы он пошел в школу Он, как обычно, ссылается на недомогание, что невозможно проверить Я пытаюсь объяснить ему, что в школу нужно ходить каждый день, как на работу, независимо от настроения и не обращая внимания на легкие нарушения самочувствия Еще я говорю, что если часто пропускать школу, то будет трудно не отставать от всех и успешно закончить учебный год Все это я говорю взвинченно, на повышенном тоне, раздражаюсь, оказываю давление. Сын меня практически не слушает и не слышит, ему хочется остаться дома, и чтоб от него отстали, он «бьет» на мою жалость (которой в действительности нет) и пытается защищаться от моих нападок агрессивностью Я нервничаю еще больше, так как сама спешу на работу и не могу до конца повлиять на ситуацию В результате он остается дома, а я ухожу, продолжая переживать по дороге. Удручает то, что такое положение вещей повторяется уже не в первый раз и довольно часто, что снова может привести к попаданию сына на второй год.

Аркадий В., менеджер Я в полном шоке от того, что мой начальник не хочет добровольно и мирно отпустить меня на увольнение Я точно знаю, что его поведение не будет мне препятствием, я уйду любым путем, но мне обидно, что я не могу повлиять на его решение, которое заключается в том, что я должен отрабатывать не три дня, как я хочу, а две недели Ведь мне всегда удавалось так легко увольняться без проблем и сохранять при этом хорошие отношения, почему же теперь не получается? А ведь я пытался по-всякому: и официально, и с уговорами, просил по-человечески и с ультиматумом, что его политика не поможет Мне просто хотелось уйти легко Сегодня он окончательно отказал мне в этом. Я погрузился в совершенно неконтролируемые переживания по этому поводу. Я почувствовал, что теряю силы, энергию, что не могу с этим справиться, начинаю физически плохо себя чувствовать И все это несмотря на то, что совершенно однозначно бюрократические препоны не являются для меня препятствием для ухода.

Игорь А., предприниматель Сегодня провожал жену на работу. Стоя на пороге, она как-то странно посмотрела на меня, видимо, хотела обнять, но почему-то не сделала этого. Сказала короткое «пока» и вышла. Я закрыл дверь Потом целый день я думал, что могло случиться. Чем я мог ее расстроить? Не выдержал, позвонил ей на работу. Мне сказали, что она вышла на обед Это еще больше обеспокоило меня Знаю, что страдаю ерундой, а поделать ничего не могу В конце концов, убедил самого себя в том, что она не обязана кидаться мне на шею при каждом расставании. В конце концов, я сам бы мог ее приобнять, но почему-то этого не сделал. Может быть, именно этого она ждала от меня сегодня утром А я не догадался Болван!

Сегодня на заправке заливал бензин и мыл машину. Рядом было маленькое кафе. Покупал там сигареты Две девушки – одна продавец, другая кассир – какое-то время наблюдали за мной, выдали мне чек, потом как-то странно переглянулись и заулыбались. Что это значит? Чем я рассмешил их? Что-то во мне не так? Сел в машину, посмотрел на себя в зеркальце. Все вроде бы на месте, только покраснел от смущения Неприятно Дарья Т, журналист Работаю на большой конференции Во время моего публичного выступления один из участников конференции, Владимир (я с ним не знакома), сидел, а точнее, полулежал на стуле, скрестив ноги и руки Когда я сделала короткую паузу в своем монологе, он, чтобы все слышали, произнес: «Что за чушь?». Воцарилась минута молчания Все посмотрели на меня Я продолжила, как будто не было этого комментария, параллельно анализируя, что же я сказала такого, что тянет на чушь, да еще и публично упомянутую. Вроде бы ничего, все по программе. Стоило мне сделать очередную паузу, как туда был вставлен следующий его комментарий: «Почему мы должны выслушивать то, что она несет?» Потом последовало еще несколько подобных предыдущим комментариев, уже не обязательно попадавших в паузы, а иногда просто произносимых одновременно со мной.

С моей стороны реакции не было никакой (по крайней мере внешней). Наступил обеденный перерыв. Боковым зрением я увидела Владимира, подходящего ко мне. Привожу наш диалог:

Он: «Даша, ты на меня не обижаешься?»

Я: «Нет».

Он: «Извини, у меня такой характер: когда я вижу дуру, обязательно что-нибудь скажу Ничего не могу с собой поделать».

Я: «Я вам сочувствую»

Конференция закончилась поздно вечером, весь остаток дня после обеда я пребывала в анабиозе. Мои мысли: наверное, я и вправду дура, раз человек не удержался и открыто сказал мне об этом В довершение всего, я осудила себя за все свои недружественные чувства по отношению к нему. Про себя назвала его сукой и сволочью, потом опомнилась, и мне сделалось еще хуже Когда люди разошлись, я несколько раз пыталась заплакать, но не получилось. Вернувшись домой, когда анабиоз полностью отошел, со мной было что-то похожее на истерику, но не буйную (без криков и битья посуды). Просто рыдала и долго не могла остановиться Дело кончилось головной болью.

Воспоминания о Владимире вызывали приступы отвращения к нему, какое бывает у меня к ползучим гадам (а именно к дождевым червям) Выявленная идеализация Идеализация своего совершенства Как это я, такая идеальная, покажу кому-то не самые лучшие свои стороны?

Я просто не могу позволить себе быть несовершенной! Причем не только в глазах посторонних, но даже саму себя я готова убедить, что все у меня о, кей и никакой самоанализ мне не нужен!

Идеализация общественного мнения: Боже мой, что обо мне подумают, когда прочтут все, что я напишу!

Контроль окружающего мира – у меня все обязано быть под контролем, машина, муж и т. д Я не могу даже мысли допустить, что где-то что-то выйдет из строя, ослушается команды, проигнорирует мои приказы и произойдет без моего ведома и согласия, и не так, как нужно мне.