И там снова были его родители, которые улыбались ему, и один из его дедушек радостно кивал. Гарри сел на пол напротив зеркала. Он собирался остаться тут на всю ночь, со своей семьей, и не было ничего, что могло бы его остановить. Совсем ничего.

Кроме…

— Итак… ты снова вернулся, Гарри?

Гарри почувствовал себя так, словно его внутренности вдруг обратились в лёд. Он оглянулся. На одной из парт у стены сидел никто иной, как Альбус Дамблдор. Должно быть, Гарри прошёл мимо него, так стремясь попасть к зеркалу, что не заметил его.

— Я… я не видел вас, сэр.

— Удивительно, каким близоруким ты становишься, когда невидим, — сказал Дамблдор, и Гарри с облегчением увидел, что он улыбается.

— Итак, — сказал Дамблдор, слезая с парты и садясь на пол вместе с Гарри, — ты, как и сотни других до тебя, открыл очарование Зеркала Йиналеж.

— Я не знал, что оно так называется, сэр.

— Но я надеюсь, ты уже понял к этому моменту, что оно делает?

— Оно… ну… оно показывает мне мою семью.

— И оно показало твоему другу Рону его самого, как Старосту.

— Но как вы узнали?..

— Мне не нужен Плащ, чтобы стать невидимым, — мягко сказал Дамблдор, — может быть, теперь ты понимаешь, что показывает нам зеркало?

Гарри покачал головой.

— Давай я объясню. Самый счастливый человек на земле мог бы использовать Зеркало Йиналеж как обыкновенное зеркало, то есть, он бы смотрел в него и видел себя именно таким, каков он есть. Это тебе поможет?

Гарри подумал. Затем он сказал медленно:

— Оно показывает нам то, чего мы хотим… чего бы мы ни хотели…

— И да, и нет, — тихо ответил Дамблдор. — Оно показывает нам ни больше и ни меньше, чем глубочайшее, самое отчаянное желание наших сердец. Ты, никогда не знавший свою семью, видишь её стоящей вокруг себя. Рональд Уизли, который всегда был в тени своих братьев, видит себя самого, стоящего в одиночку, как лучшего из них всех. Однако, это зеркало не дает нам ни знания, ни правды. Люди чахли перед ним, околдованные тем, что видели. Или же они сходили с ума, не зная, реально ли или хотя бы возможно то, что показывает зеркало.

— Завтра зеркало переедет в новый дом, Гарри, и я прошу тебя не искать его снова. И если оно ещё когда-нибудь тебе встретится, теперь ты будешь готов. Нельзя кормиться мечтами и забывать о настоящей жизни, помни это. А теперь, почему бы тебе не надеть снова тот замечательный Плащ и не вернуться в постель?

Гарри встал.

— Сэр… профессор Дамблдор? Могу я спросить вас кое о чём?

— Очевидно, ты только что это и сделал, — улыбнулся Дамблдор. — Однако, можешь спросить у меня ещё одну вещь.

— Что вы видите, когда смотрите в зеркало?

— Я? Я вижу в своей руке пару толстых шерстяных носков.

Гарри уставился на него.

— Носков много не бывает, — сказал Дамблдор, — ещё одно Рождество пришло и ушло, и я не получил ни одной пары. Люди всегда будут дарить мне книги.

И только когда Гарри снова оказался в постели, ему вдруг пришла в голову мысль, что Дамблдор, возможно, не был вполне искренен. С другой стороны, подумал он, спихивая Коросту со своей подушки, это был очень личный вопрос.

Дамблдор убедил Гарри не искать Зеркало Йиналеж снова, и поэтому остаток рождественских каникул Плащ-Невидимка пролежал свернутым на дне чемодана Гарри. Гарри хотел бы так же легко забыть то, что он видел в зеркале, но не мог. Ему начались сниться кошмары. В них он снова и снова видел своих родителей, исчезающих во вспышке зеленого света, и слышал холодный смех.

— Вот видишь, Дамблдор был прав, это зеркало могло свести тебя с ума, — произнес Рон, когда Гарри рассказал ему об этих снах.

Но Гермиона, которая вернулась за день до начала занятий, смотрела на вещи по-другому. Она разрывалась между ужасом от мысли, что Гарри три ночи подряд провел не в своей постели, а бродил по школе («А если бы Филч застукал тебя!»), и разочарованием, что он до сих пор не узнал, кто такой Николас Фламель.

Они почти потеряли надежду найти упоминание о Фламеле в одной из библиотечных книг, хотя Гарри был уверен, что уже где-то читал о нем. Как только начались занятия, они вернулись к поискам, и в течение десяти минут во время перерывов перелистывали все книги. А у Гарри, из-за опять начавшихся тренировок по Квиддичу, свободного времени было меньше, чем у остальных.