пора любви!Какое томное волненьеВ моей душе, в моей крови!С каким тяжелым умиленьемЯ наслаждаюсь дуновеньемВ лицо мне веющей весныНа лоне сельской тишины!Или мне чуждо наслажденье,И всё, что радует, живит,Всё, что ликует и блестит,Наводит скуку и томленьеНа душу мертвую давно,И всё ей кажется темно?Или, не радуясь возвратуПогибших осенью листов,Мы помним горькую утрату,Внимая новый шум лесов;Или с природой оживленнойСближаем думою смущеннойМы увяданье наших лет,Которым возрожденья нет?Быть может, в мысли нам приходитСредь поэтического снаИная, старая веснаИ в трепет сердце нам приводитМечтой о дальней стороне,О чудной ночи, о луне…Вот время: добрые ленивцы,Эпикурейцы-мудрецы,Вы, равнодушные счастливцы,Вы, школы Левшина^[67] птенцы,Вы, деревенские Приамы,И вы, чувствительные дамы,Весна в деревню вас зовет,Пора тепла, цветов, работ,Пора гуляний вдохновенныхИ соблазнительных ночей.В поля, друзья! скорей, скорей,В каретах, тяжко нагруженных,На долгих иль на почтовыхТянитесь из застав градских.И вы, читатель благосклонный,В своей коляске выписнойОставьте град неугомонный,Где веселились вы зимой;С моею музой своенравнойПойдемте слушать шум дубравныйНад безыменною рекойВ деревне, где Евгений мой,Отшельник праздный и унылый,Еще недавно жил зимойВ соседстве Тани молодой,Моей мечтательницы милой,Но где его теперь уж нет…Где грустный он оставил след.Меж гор, лежащих полукругом,Пойдем туда, где ручеек,Виясь, бежит зеленым лугомК реке сквозь липовый лесок.Там соловей, весны любовник,Всю ночь поет; цветет шиповник,И слышен говор ключевой, —Там виден камень гробовойВ тени двух сосен устарелых.Пришельцу надпись говорит:«Владимир Ленской здесь лежит,Погибший рано смертью смелых,В такой-то год, таких-то лет.Покойся, юноша-поэт!»На ветви сосны преклоненной,Бывало, ранний ветерокНад этой урною смиреннойКачал таинственный венок.Бывало, в поздние досугиСюда ходили две подруги,И на могиле при луне,Обнявшись, плакали оне.Но ныне… памятник унылыйЗабыт. К нему привычный следЗаглох. Венка на ветви нет;Один под ним, седой и хилый,Пастух по-прежнему поетИ обувь бедную плетет.Мой бедный Ленский! изнывая,Не долго плакала она.Увы! невеста молодаяСвоей печали неверна.Другой увлек ее вниманье,Другой успел ее страданьеЛюбовной лестью усыпить,Улан умел ее пленить,Улан любим ее душою…И вот уж с ним пред алтаремОна стыдливо под венцомСтоит с поникшей головою,С огнем в потупленных очах,С улыбкой легкой на устах.Мой бедный Ленский! за могилойВ пределах вечности глухойСмутился ли, певец унылый,Измены вестью роковой,Или над Летой усыпленныйПоэт, бесчувствием блаженный,Уж не смущается ничем,И мир ему закрыт и нем?..Так! равнодушное забвеньеЗа гробом ожидает нас.Врагов, друзей, любовниц гласВдруг молкнет. Про одно именьеНаследников сердитый хорЗаводит непристойный спор.И скоро звонкий голос ОлиВ семействе Лариных умолк.Улан, своей невольник доли,Был должен ехать с нею в полк.Слезами горько обливаясь,Старушка, с дочерью прощаясь,Казалось, чуть жива была,Но Таня плакать не могла;Лишь смертной бледностью покрылосьЕе печальное лицо.Когда все вышли на крыльцо,И всё, прощаясь, суетилосьВокруг кареты молодых,Татьяна проводила их.И долго, будто сквозь тумана,Она глядела им вослед…И вот одна, одна Татьяна!Увы! подруга стольких лет,Ее голубка молодая,Ее наперсница родная,Судьбою вдаль занесена,С ней навсегда разлучена.Как тень она без цели бродит,То смотрит в опустелый сад…Нигде, ни в чем ей нет отрад,И облегченья не находитОна подавленным слезам,И сердце рвется пополам.И в одиночестве жестокомСильнее страсть ее горит,И об Онегине далекомЕй сердце громче говорит.Она его не будет видеть;Она должна в нем ненавидетьУбийцу брата своего;Поэт погиб… но уж егоНикто не помнит, уж другомуЕго невеста отдалась.Поэта память пронеслась,Как дым по небу голубому,О нем два сердца, может быть,Еще грустят… На что грустить?..Был вечер. Небо меркло. ВодыСтруились тихо. Жук жужжал.Уж расходились хороводы;Уж за рекой, дымясь, пылалОгонь рыбачий. В поле чистом,Луны при свете серебристомВ свои мечты погружена,Татьяна долго шла одна.Шла, шла. И вдруг перед собоюС холма господский видит дом,Селенье, рощу под холмомИ сад над светлою рекою.Она глядит – и сердце в нейЗабилось чаще и сильней.Ее сомнения смущают:«Пойду ль вперед, пойду ль назад?..Его здесь нет. Меня не знают…Взгляну на дом, на этот сад».И вот с холма Татьяна сходит,Едва дыша; кругом обводитНедоуменья полный взор…И входит на пустынный двор.К ней, лая, кинулись собаки.На крик испуганный еяРебят дворовая семьяСбежалась шумно. Не без дракиМальчишки разогнали псов,Взяв барышню под свой покров.«Увидеть барский дом нельзя ли?» —Спросила Таня. ПоскорейК Анисье дети побежалиУ ней ключи взять от сеней;Анисья тотчас к ней явилась,И дверь пред ними отворилась,И Таня входит в дом пустой,Где жил недавно наш герой.Она глядит: забытый в залеКий на бильярде отдыхал,На смятом канапе лежалМанежный хлыстик. Таня дале;Старушка ей: «А вот камин;Здесь барин сиживал один.Здесь с ним обедывал зимоюПокойный Ленский, наш сосед.Сюда пожалуйте, за мною.Вот это барский кабинет;Здесь почивал он, кофей кушал,Приказчика доклады слушалИ книжку поутру читал…И старый барин здесь живал;Со мной, бывало, в воскресенье,Здесь под окном, надев очки,Играть изволил в дурачки.Дай Бог душе его спасенье,А косточкам его покойВ могиле, в мать-земле сырой!»Татьяна взором умиленнымВокруг себя на всё глядит,И всё ей кажется бесценным,Всё душу томную живитПолумучительной отрадой:И стол с померкшею лампадой,И груда книг, и под окномКровать, покрытая ковром,И вид в окно сквозь сумрак лунный,И этот бледный полусвет,И лорда Байрона портрет,И столбик с куклою чугуннойПод шляпой с пасмурным челом,С руками, сжатыми крестом.Татьяна долго в келье моднойКак очарована стоит.Но поздно. Ветер встал холодный.Темно в долине. Роща спитНад отуманенной рекою;Луна сокрылась за горою,И пилигримке молодойПора, давно пора домой.И Таня, скрыв свое волненье,Не без того, чтоб не вздохнуть,Пускается в обратный путь.Но прежде просит позволеньяПустынный замок навещать,Чтоб книжки здесь одной читать.Татьяна с ключницей простиласьЗа воротами. Через деньУж утром рано вновь явиласьОна в оставленную сень,И в молчаливом кабинете,Забыв на время всё на свете,Осталась наконец одна,И долго плакала она.Потом за книги принялася.Сперва ей было не до них,Но показался выбор ихЕй странен. Чтенью предаласяТатьяна жадною душой;И ей открылся мир иной.Хотя мы знаем, что ЕвгенийИздавна чтенье разлюбил,Однако ж несколько творенийОн из опалы исключил:Певца Гяура и ЖуанаДа с ним еще два-три романа,В которых отразился векИ современный человекИзображен довольно верноС его безнравственной душой,Себялюбивой и сухой,Мечтанью преданной безмерно,С его озлобленным умом,Кипящим в действии пустом.Хранили многие страницыОтметку резкую ногтей;Глаза внимательной девицыУстремлены на них живей.Татьяна видит с трепетаньем,Какою мыслью, замечаньемБывал Онегин поражен,В чем молча соглашался он.На их полях она встречаетЧерты его карандаша.Везде Онегина душаСебя невольно выражаетТо кратким словом, то крестом,То вопросительным крючком.И начинает понемногуМоя Татьяна пониматьТеперь яснее – слава Богу —Того, по ком она вздыхатьОсуждена судьбою властной:Чудак печальный и опасный,Созданье ада иль небес,Сей ангел, сей надменный бес,Что ж он? Ужели подражанье,Ничтожный призрак, иль ещеМосквич в Гарольдовом плаще,Чужих причуд истолкованье,Слов модных полный лексикон?..Уж не пародия ли он?Ужель загадку разрешила?Ужели слово найдено?Часы бегут: она забыла,Что дома ждут ее давно,Где собралися два соседаИ где об ней идет беседа.«Как быть? Татьяна не дитя, —Старушка молвила кряхтя. —Ведь Оленька ее моложе.Пристроить девушку, ей-ей,Пора; а что мне делать с ней?Всем наотрез одно и то же:Нейду. И все грустит онаДа бродит по лесам одна».«Не влюблена ль она?» – «В кого же?Буянов сватался: отказ.Ивану Петушкову – тоже.Гусар Пыхтин гостил у нас;Уж как он Танею прельщался,Как мелким бесом рассыпался!Я думала: пойдет авось;Куда! и снова дело врозь». —«Что ж, матушка? за чем же стало?В Москву, на ярманку невест!Там, слышно, много праздных мест» —«Ох, мой отец! доходу мало». —«Довольно для одной зимы,Не то уж дам хоть я взаймы».Старушка очень полюбилаСовет разумный и благой;Сочлась – и тут же положилаВ Москву отправиться зимой.И Таня слышит новость эту.На суд взыскательному светуПредставить ясные чертыПровинциальной простоты,И запоздалые наряды,И запоздалый склад речей;Московских франтов и ЦирцейПривлечь насмешливые взгляды!..О страх! нет, лучше и вернейВ глуши лесов остаться ей.Вставая с первыми лучами,Теперь она в поля спешитИ, умиленными очамиИх озирая, говорит:«Простите, мирные долины,И вы, знакомых гор вершины,И вы, знакомые леса;Прости, небесная краса,Прости, веселая природа;Меняю милый, тихий светНа шум блистательных сует…Прости ж и ты, моя свобода!Куда, зачем стремлюся я?Что мне сулит судьба моя?»Ее прогулки длятся доле.Теперь то холмик, то ручейОстановляют поневолеТатьяну прелестью своей.Она, как с давними друзьями,С своими рощами, лугамиЕще беседовать спешит.Но лето быстрое летит.Настала осень золотая.Природа трепетна, бледна,Как жертва, пышно убрана…В