Он запустил пальцы мне в волосы с каким-то хриплым не то вздохом, не то рычанием.

— Хотел бы я, чтобы ты любила меня как свою Соню.

Я моргнула:

— Что?

— Что? — переспросил Валентайн уже более осмысленно, ссаживая меня с колен и запахивая рубашку.

— Ты сейчас сказал…

— Я не должен был вчера говорить так о твоей подруге, — произнес он. — И я вовсе не имел в виду, что она спровоцировала Сезара на такой поступок. Просто я знаю этого парня с детства, и я прекрасно вижу, что он… не из тех, кто перешагнет и пойдет дальше. Да, черная страсть, темная магия многих превращают в чудовищ и монстров, именно поэтому я оставил Мертвые земли, чтобы жить в Даррании. Для моего отца это проявление слабости, для меня — величайшая сила, и можешь мне поверить, Лена, самое страшное у Сезара еще впереди.

— Может быть, — я не хотела снова возвращаться к разговору о Сезаре Драгоне, но если уж так получилось: — Но я не хочу, чтобы мою подругу выдавали замуж за него помимо ее воли, какие бы там дипломатические мотивы и цели все ни преследовали. Соня — не игрушка, это ее жизнь. Что бы ты сказал, если бы меня по таким же мотивам попытались выдать замуж за кого-то?

— Ничего.

— Ничего?!

— Да. Потому что я просто этого не допущу, — взгляд Валентайна потемнел.

— Вот видишь! А за Соню некому заступиться. Ее недоотец спит и видит, как продать дочь в политический брак, чтобы стать поближе к семье Фергана, к правительству драконов. Ему плевать, что хочет она, что там происходит с ее чувствами после всего. Валентайн, она вчера чуть не отравилась зельем! На глазах у меня.

Он нахмурился:

— Я этого не знал.

— Видимо, я не все транслирую.

И к счастью. Потому что там еще Люциан был, мне сейчас только этого для полноты картины не хватает.

— Я поговорю с Ферганом, Лена.

Словами не передать, что я в этот момент почувствовала. Наверное, обрушившийся с собственных плеч Эверест, на котором сверху еще примостилась парочка драконов.

— Спасибо! — выдохнула я. — Спасибо, Валентайн! Ты даже не представляешь, что это для меня значит…

— Могу себе представить. — Он усмехнулся, коротко поцеловал меня в губы и поднялся: — Прости, Лена, но мне надо в душ. Пока мы с тобой не совпадаем по темпераментам, или пока не решится твой вопрос с Соней, я буду использовать эту возможность. Находиться рядом с тобой и тебя не хотеть — невозможно.

От такого заявления я лишилась дара речи: даже не столько от его прямолинейности, если уж говорить, слова здесь были вторичны, сколько от его взгляда, скользнувшего по моему лицу, по шее, в вырез пижамной рубашки. Он вышел раньше, чем я пришла в себя, а я, с осознанием того, что мне придется привыкать к новому уровню откровенности и, похоже что, к совершенно новой жизни рядом с потрясающим мужчиной, опять забралась на окно.

Утро было совсем раннее, но начало недели было отмечено уже первыми прохожими, появляющимися на набережной, спешащими по своим делам, и редко проезжающими маджикарами. Мосты над рекой солнце раскрасило золотом, точнее, усилило золото, которым его украсили архитекторы и оформители, и я невольно вспомнила Санкт-Петербург. С каждым днем эта жизнь становилась все более далекой и нереальной, наверное, пройдет несколько лет — и я буду вспоминать родной город вспышками, эпизодами, больше эмоциями, чем картинками, которые память будет понемногу стирать, заменяя на реальность Даррании и Хэвенсграда.

Поймав себя на этой мысли, я замерла. Кажется, впервые в жизни я по-настоящему подумала, а главное… захотела здесь жить?! Этот мир начинал становиться моим ничуть не меньше чем тот, из которого я пришла. С ума сойти! Просто сойти с ума. Уже схожу. Или сошла?

Приложив ладони к щекам, я улыбнулась своему отражению в начищенном до блеска прозрачном стекле, снова посмотрела на молчаливую виритту и опять перевела взгляд на набережную.

Через двадцать минут, когда меня позвали завтракать, я уже начала волноваться. Не может же Соня все еще спать! Или может? Ей, в отличие от меня, никакая Академия не нужна, в смысле, она и так-то туда не ходила, а значит, можно спать сколько угодно. Сколько угодно, вот только Соня жаворонок, я всегда завидовала ее таланту вставать без будильника ранним утром.

— Что опять не так? — поинтересовался Валентайн, когда мы встретились в столовой. Залитая светом, она полностью преобразилась, становясь удивительно уютной.

— Все так, но… — Я изложила ему свои сомнения с мыслями, что он сейчас скажет, как я его задолбала, но, вместо этого Валентайн сказал:

— Сейчас мы завтракаем, Лена, а после идем к Драконову. Все решим на месте.

Невероятно. Этот мужчина — невероятный.

— Хорошо, — сказала я, собираясь устроиться на противоположном конце стола, но Валентайн одним взмахом руки заставил тарелки и приборы подлететь поближе.