«Чокнутая какая-то», — мелькнуло в ее взгляде, хотя может статься, мне так просто показалось, потому что служанка кивнула и быстро-быстро опустила глаза. Дальше мы вышли в просторный холл, раскрывающийся лестницей направо и налево, спустились по застеленной ковровой дорожкой лакированным ступенькам, отполированным так, что если бы здесь был свет, было бы больно глазам. Я даже не удержалась и потрогала перила: не прилипнут ли пальцы? Здесь все было новое, роскошное, но… неживое.

Это сложно объяснить, гораздо проще почувствовать. Так бывает, когда заходишь в квартиру, в которой долго никто не жил, или вообще никто никогда не жил, да и не собирается особо. Пустота. Холод. Безразличие. И это только первые ощущения, которые прятались в углах вместе с тенями, впитались в обои, в обстановку, в интерьер.

Я помнила, что Валентайн говорил про этот дом и про то, что в нем не бывает гостей. Но сам-то он тут жил? Или нет?

Даже окна были занавешены плотными шторами, ниспадавшими волнами, как в музее или в театре. Никто не мог бы увидеть, что здесь происходит, если бы не обладал рентгеновским зрением, не говоря уже о том, что жизнь — там, за окнами, при таком раскладе тоже было достаточно сложно рассмотреть.

Свернув направо, мы быстро дошли до столовой, и Веннея распахнула передо мной дверь, пропуская. В коридор брызнул яркий свет: в отличие от всего остального дома, эта комната была им заполнена до краев. Настолько, что места теням и темноте не осталось, а вот остальные его бессменные жители — Пустота, Холод и Безразличие, расселись по стульям за столом, рядом с которым стоял Валентайн.

Стоял, положив ладонь на спинку стула, в темном, на этот раз даже без вкраплений белого. Черная рубашка, черные брюки, черный жилет.

— Прошу Лена, — он отодвинул для меня стул, даже не оборачиваясь.

— Просишь? О чем? — попыталась разрядить обстановку. Не вышло.

После того, как помог мне устроиться за столом, Валентайн обошел его и оказался так далеко от меня, насколько это возможно. На противоположном его конце — при всем при том, что за этот стол можно было усадить человек двадцать. Легко.

Я почувствовала знакомое действие cubrire silencial и не удержалась:

— Может, стоило открыть портал? Ты бы ел здесь, а я в своей комнате.

— Обойдемся без порталов. Я пригласил тебя, потому что — предполагаю — что несмотря на всю свою недальновидность ты сейчас хочешь узнать, что произошло в участке и не только.

Я запила очередную обиду бокалом воды и мысленно пообещала себе, что не буду больше вестись на его провокации. Нет, правда не буду. Вообще. Совсем.

— Ты правильно предположил, — ответила в его тоне, достаточно холодно. — Но первое, что меня сейчас интересует — мой брат. Хитар отнял у него средство связи со мной и запретил нам общаться. Я хочу быть уверенной в том, что он не навредит Максу. С остальным разберусь потом.

— Твой брат, Лена? — Валентайн приподнял бровь. А еще от его едва уловимого движения пальцев крышка, прячущая мое блюдо, взмыла ввысь, и от горячего повалил пар. — У тебя нет братьев.

Не поддаваться на провокации. Не поддаваться на провокации.

— Есть, — я взяла вилку и нож, — и я задала тебе вопрос. Ты сможешь с этим что-то сделать, или нет?

— Все, что мог, я уже сделал. — Валентайн смотрел на меня, а по ощущениям — в третий глаз у меня на лбу. — В тот вечер, когда ты сбежала в неизвестном направлении, и все тебя искали.

— Я. Не. Сбежала. Я вошла в портал, в который меня отправила Асита Соровски.

— Кстати об Асите Соровски. Она выдвинула против тебя обвинения, что ты угрожала ей темной магией.

Нож скрежетнул по тарелке, и звук получился просто отвратительный.

— Что?!

— Обвинения также выдвинули родители трех… идиотов, которых ты приложила. — Даже несмотря на то, что Валентайн сидел далеко от меня, я увидела, как заострились его черты, превращая лицо в хищную маску. — Показания Драконовой играли важную роль, но Драконов отказался выдвигать обвинения против Лузанской, Эльдор, Эстре и остальных.

— То есть?! — вот теперь мне совершенно расхотелось есть.

— Дословно он сказал так: «Если мы сейчас будем подогревать распри между нашими детьми, мы дадим свободу основной и самой серьезной угрозе, которая подтачивает Дарранию изнутри. А именно — темной магии».

— А хорошие новости есть? — буднично уточнила я.

Настолько буднично, что Валентайн впервые за все время после нашего расставания в парке, когда он ушел в портал, улыбнулся искренне. Правда, только на миг, и в этот момент я поняла, что если хорошие новости и есть, то их мало. По крайней мере, в той концентрации дерьма, которая всплыла после всей этой истории. Насколько же надо ненавидеть или бояться темную магию, чтобы отказаться от обвинения в адрес тех, кто почти опозорил родную дочь? Да я бы им голову открутила и добавила еще, будь я на месте Драконова. Но я не на его месте. Я на своем.