Полгода пролетели незаметно, словно мгновения. Вот уже наступил тот день, на который Его Императорским величеством были объявлены маневры российской армии. Высочайшим повелением местом проведения было выбрано историческое для Отечества место — Бородинское поле, где ещё несколько десятков лет назад решалась судьба Российского государства. Сейчас здесь должны были сойтись в поединке два русских полка — один, ведомый прославленным генералом-фельдмаршалом И. Ф. Паскевичем, и второй, возглавляемый известным горским предводителем имамом Шамилем. Шутливая баталия со стрельбой холостыми зарядами из ружей и пушек, с маневрами пехоты и кавалерии, покажет: чье воинское искусство лучше, чье предвидение дальше и чья удача сильнее.

Преображенский пехотный полк, пожалованный в гвардейские еще самим Петром Великим, стоял в торжественных шеренгах с самого раннего утра. Вышколенным самым строгим образом солдаты замерли во весь фрунт[2] с тяжелыми ранцами с припасами и ружьями на правом плече. Идеально ровные ряды пехотинцев в парадных одеждах тянулись от палатки командующего и до самого горизонта. В белых обтягивающих лосинах, в приталенных красных камзолах, в красивых высоких шапках, они, казались настоящим воплощением мужественности, порядка и дисциплины.

Перед передней шеренгой быстро пробежал высокий поручик, совсем юнец. Командир первой роты, он строгим взглядом окидывал своих людей, старавшихся под его взглядом вытянуться еще выше, чтобы быть еще стройнее, чтобы быть еще стройнее.

— Ах ты, скотина! — офицер вдруг остановился около плотного солдата, что покачнулся и едва не упал. Видно, что от долгого стояния тот уже был готов растянуться. — Меня позорить⁉ — размахнувшись, поручик со всей силы ткнул солдату в зубы. Затем еще раз и еще раз. Кровь брызнула из разбитых в кровь губ и носа упавшего солдата. — Быстро встал! Запорю… — пехотинец, стирая кровь платком, с трудом поднялся с колен.

Кипя от возмущения, офицер снова стал вглядываться в своих солдат, подмечая все новые и новые недостатки — у одного пояс криво сидит, у второго патронник слишком низко висит, у третьего рожа слишком глупая. Не сдержавшись, еще одному пехотинцу дал в зубы. Быдло! Не осознает высокой оказанной им чести. Ведь, они поставлены в самую первую шеренгу полка, которая обязательно попадется на глаза Его Императорскому величеству.

Пригрозив напоследок кулаком, поручик юркнул в палатку командующего, где уже шло совещание.

— Можете не сомневаться, господа, все пройдет, как нужно. Этому выскочке будет указано то самое место, которое ему и уготовано, — Паскевич, подбоченясь, оглядел собравшихся вокруг стола с картой офицеров. Здесь были не только высшие чины его полка, но и офицеры из других полков, желавших посмотреть «из самого первого ряда» на само действо. Поговаривали, что некоторые офицеры предлагали весьма и весьма значительные средства, чтобы их перевели в Преображенский пехотный полк именно сейчас. Думали, что государь-император после маневров осыплет полк наградами. Ни у кого из присутствующих не было ни капли сомнения, что через несколько часов в пух и прах разобьют этого выскочку. Разве может какой-то горец, только что спустившийся с гор, противопоставить воинскому гению прославленного полководца⁈ Конечно, нет! Чтобы познать высокое искусство войны не достаточно бегать по горам и нападать исподтишка на караваны. Нужно, как минимум, сразиться с самим Наполеоном и победить его. — Мы ударим на левом фланге, сконцентрировав в кулак всю нашу мощь… — генерал-фельдмаршал ничего нового не придумывал, заимствую у прославленного корсиканца его излюбленную тактику — атаку мощными батальонными группами во фланг противника. — Сначала в колоннах пойдет первый батальон, следом за ним в колоннах пойдет второй батальон.

При современной плотности ружейного огня противник просто физически не успевал выкосить наступающие цепи солдат. С такой тактикой, как правило, выигрывал тот, кто мог в данный момент сражения сосредоточить на одном участке наибольшее число солдат. Именно это и планировал продемонстрировать генерал-фельдмаршал Паскевич.

В этот момент в палатку буквально врывается вестовой и с порога кричит:

— Господа! Его Императорское величество!

Паскевич первым, все остальные за ним, устремляются наружу, где в окружении Свиты их ожидал сам император.

— Иван Федорович, милейший, — доброжелательно поприветствовал Николай Павлович Паскевича. Не слезая с коня, он кивнул остальным офицерам. — Вижу, вы готовы к маневрам. Надеюсь, сегодня увижу всю силу русской гвардии… Не подведите меня, — добавил он так, что многие из офицеров внутренне поежились. — Давайте сигнал к началу маневров!

После этого император тронул поводья. Он, как арбитр, должен был занять место в стороне от боя, на высоком пригорке, где специально для него уже было оборудовано место с жаркой жаровней и навесом.

Оглушительно ухнуло орудие, заряженное холостым зарядом. Это и было сигналом к началу маневров.

Улыбающийся Паскевич вытащил из-за пазухи тонкий батистовый платок с вышитой графской коронкой и приготовился взмахнуть им. Офицеры в напряжении следили за ним, готовые броситься к своим солдатам.