Рука с платком взлетела вверх и… застыла на самом верху. Плотную травяную кочку в шаге у его ног вдруг сильно подбросило в воздух, а из глубины неожиданно открывшейся ямы выскочила плотная фигура в мешковатом комбинезоне. Нападающий кошачьим шагом подскочил к Паскевичу и длинным клинком защекотал ему шею.

— Спокойно, Ваше Высокопревосходительство, спокойно, — хриплым голосом проговорил нападающий. — Держите свою руку по выше. Еще выше, говорю. Спокойно, не дергаетесь.

Еще с десяток точно таких же фигур и мохнатой и мешковатой одежде, больше напоминающих сказочных леших, подскочили к остальным офицерам. Тех, кто пытался схватить за шашки, быстро успокоили короткими ударами в живот. Быстро и эффективно.

— Спокойно, господа офицеры! Вы взяты в плен! Всем понятно⁈ — рявкнул мужчина, державший клинок у шеи генерал-фельдмаршал. — Я имам Шамиль!

Паскевич, до этого что-то пытался недовольно пробормотать, как-то быстро обмяк. Утих возмущенный шепот и у остальных офицеров полка, до которых, наконец, дошло, что воинские маневры закончились, так и не начавшись.

— А, Ваше Величество… — устало проговорил имам Шамиль, отпуская Паскевича и засовывая кинжал в ножны. — Я выиграл пари. Высшее командование полка захвачено специальной диверсионной группой под моим руководством. А солдатики теперь будут стоять на поле и мотать головами, не понимая, что теперь делать.

Николай Павлович, только гнавший коня во весь опор, на ходу спрыгнул на землю. Бледный от бешенства он шел прямо на имама, то и дело другая рукоять сабли. Не нужно было иметь пяти пядей во лбу, чтобы видеть его негодование.

— Ты… Ты… Это… Это подлость! Настоящая подлость, не достойная истинного воина! — кричал он, даже не пытаясь подбирать слова. — Напал исподтишка, как разбойник и убийца!

Горец же криво улыбался, слушая все эти излияния. Честно говоря, едва сдерживался, чтобы не заржать прямо в лицо императору. Только нельзя было этого делать. Категорически нельзя.

— Убийца? — удивленно развел руками Ринат, прерывая самого императора. — А для чего ведется война, Ваше Императорское величество? Для чего, господа? Что вы молчите? А я скажу! Цель войны, в конечном итоге, всегда убийство! Ликвидация врага! Мы, что должны врага по головке гладить? Подставить другую щеку?

Отвернувшись от императора, Ринат продолжил еще громче:

— Я лишил своего врага командования! В чем я не прав? Враг повержен! Командующий взят в плен! Все! Я выиграл…

Естественно, ему не удалось убедить императора в своей правоте. Николая Первый, сбиваясь, долго пытался что-то объяснить ему. Рассказывал, про какие рыцарские правила, про особое отношение к офицерам, про цивилизованность, про особую миссию на войне.

Ринат слушал все эти россказни и дико хотел в рожу ему плюнуть. А еще лучше кулаком зарядить прямо в рожу. Чистоплюй чертов! Нет на войне никакого рыцарства! Это грязное, тяжелое, пахнущее порохом, потом, дерьмом и кровью, дело! Здесь нужно всегда бить в полную силу! Первым! Не останавливаясь и не сомневаясь, руками и ногами! Зубами грызть…

Словом, император объявил начало новых маневров. Пунцовый Паскевич, бросавший ненавидящие взгляды на Рината, быстрым шагом пошел к своим словам. Ринат со своей группой тоже вскочили на коней, чтобы отправиться на свою часть поля.

— Как бы третий раз не пришлось переигрывать, — напоследок ухмыльнулся он, пришпоривая лошадь.

Уже через час массы войск на Бородинском поле пришли в движение. Паскевич, движимые злостью и желанием оправдаться перед императором, двинул в атаку сразу весь полк. Длинная колонна войск, шеренга за шеренгой, шеренга за шеренгой, шеренга за шеренгой, шли вперед. За пол сотню шагов до врага солдаты Паскевича из первых двух шеренг выставили вперед ружья, приготовившись открыть беглый огонь.

— Огонь! — закричал генерал-фельдмаршал, одновременно махая своим платком. — Огонь! Огонь! — повторяли команды офицеры в колоннах. — Огонь!

Вот-вот голову колонны должно было окутать белое плотное облако порохового дыма. Но шла секунда, вторая, третья, целая минута. Ничего не происходило. У солдат шли одна осечка за другой, одна осечка за другой! Офицеры выхватывали пистолеты и пытались стрелять из них. Щелкал кремниевый боек. Осечка. Осечка. Осечка. Сырой порох не горел.

— Огонь! Я же приказал стрелять! Почему никто не стреляет⁈ — с дикими от удивления глазами метался на пригорке Паскевич. С ошалелым лицом он вырвал у какого-то офицера пистолет из-за пояса и, направив его в сторону врага, нажал на курок. Тоже осечка. — Что? Что это такое?

Офицеры пытались перезарядить свое оружие. Без толку. В подсумках тоже был сырой порох.

А с той стороны поля стреляли. Враг давал один залп за другим, один залп за другим. Выстрелы из ружей сливались в один громоподобный залп, который снова и снова продолжал грохотать.