Ринат продолжал давить. С таким человеком сложно перегнуть палку. Его сломать или раздавить очень сложно. Это неваляшка! Он в дерьме с ног до головы измажется, по полной нахлебается, но все равно вылезет и свое продолжит делать. Поэтому пугать можно и нужно было.

— Я уже депешу Его Величеству готовлю, чтобы вас всех скопом на каторгу отправить. Слышишь? В Сибирь, к медведям, снег убирать лопатами, — не сдерживаясь орал Каримов, на уже бледного, как смерть, полицмейстера. — А вот если словом и делом решишь искупить свою вину, то…

Подвешенная перед его носом морковка тут же сработала. Несмотря на пропитый мозг, полицмейстер на удивление быстро соображал.

— Искуплю! Искуплю, — с невиданным для такой туши проворством, Ляхов бросился на колени; стоявший на пути внушительный стол аж в сторону отлетел. — Благодетель, милостивец, не губи. Все искуплю! Верой и правдой! Я для государя-императора все сделаю! Христом Богом клянусь, — осенил себя таким размашистым крестом, что не каждый сможет. — Просто бес попутал…

Удовлетворенно хмыкнув, Ринат мысленно улыбнулся. Вот тебе и первый серьезный результат от тщательно сконструированного образа очень важного господина, имеющего выход на самого государя-императора. С помощью сотен деталей — характерных оговорок на встречах, уверенного поведения, таинственных недомолвок, инсайдерской информации из будущего и другого — ему удалось многих в городе убедить, что он выполняет какое-то особое государственное поручение.

Он еще некоторое время любовался зрелищем ползающего по паркету полицмейстера и пытавшегося ухватить его за сапог.

— Смотри у меня, если обмануть самого государя вздумаешь. Мертвым позавидуешь. Сам себя с превеликой радостью жизни лишишь, — тот от страха лишь икал и глазами хлопал. — Будешь в Тифлисе моей правой рукой. Ты теперь око государево и за всеми должен иметь пригляд. Не смотри на чины и звания. Должен про всякого знать, чем тот дышит, сколько доходов имеет, какие политические взгляды имеет. Но главное вот что. Замыслил государь заселить южную границу. Возвести там много крепких крепостей…

Тут Ринат дал волю своей фантазией. По его словам Николай I втайне начал готовиться к войне с Турцией, для чего решил укрепить границу. По всей южной окраине империи должны будут возведены сотни мелких и десяток крупных поселений, в которых станут крепкие гарнизоны. Из внутренних губерний в Тифлис будут приходить обозы с переселенцами, оборудованием и всяким разным скарбом для новых сел, деревень и крепостей. Позже все это пойдет дальше вдоль границы.

От грандиозности замыслов, к которым было дозволено приобщиться полицмейстеру, у него натуральным образом глаза на лоб полезли. Он растерянно шмыгал носом, не зная, как и реагировать на такое.

—…Тебе же надлежит все это сохранить в секрете и обеспечить безопасность переселенцев и самих обозов, — Ринат ткнул пальцем в сторону бледного, как мел, Ляхова. — Понял меня, полицейская твоя душонка⁈ Если эе кто будет сильно интересоваться этими делами, то отвечать только одно — «Дела особой государственной важности, коим государь-император оказывают большую протекцию».

Напугав и инструктировав Ляхова до невозможности, Каримов вышел из его кабинета. За ним семенил, почтительно открывая перед ним двери, шел сам подполковник, чего никогда свет не видывал.

Следом он нанес несколько коротких визитов знакомым дворянам и купцам средней руки, которым рассказал лишь части этой истории. Здесь тоже было поручение особой государственной важности, внимание государя-императора, возможные волнения за чертой границы.

— Вот и хватит, — с облегчением выдохнул Ринат, выйдя из очередного купеческого дома по поздний вечер. — Легенда запущена и даст мне некоторое время. Сейчас этому пройдохе-портному последние поручения дам и можно отправляться в путь.

Тот самый портной, еврей Исаак, с которого началось его знакомство с Тифлисом, уже ждал его в апартаментах. Теперь это был уже не тот забитый мужичок с вечно жалостливым выражением лица и протянутой рукой, что встретился Ринату впервые. Сейчас в комнате уже стоял совершенно другой человек. Одетый с претензией на богатство, сияющий от сытости и довольства, Исаак то и дело вытаскивал золотые часы на крупного плетения цепочке и с видимым удовольствием осматривал их. Едва только он увидел входящего Рината, как чуть не выскочил из себя, желая выразить свою радость и почтение. Прекрасно понимал, пройдоха, кому был обязан преображением своей жизни.

—…Ваше превосходительство, я сразу же пришел, — акции Рината в глазах Исаака росли просто с неимоверной быстротой, судя по его новому обращению. — Как я могу отказать в просьбе своему благодетелю. Никак и никогда!

Что на это сказать? Приятно иметь дело с понятливым человеком, помнящим добро. Ринат сел за стол и показал гостю на соседний стул. Им предстояло поговорить.