— Нас прогнали от крепости, господин, — на покрасневшем от ветра лице горца играли желваки. — Джавад, эта хитрая собака, держал в ущелье часть своих людей с новыми ружьями, которые ему дали проклятые инглизи[1]. Ты был тысячу раз прав, господин, когда говорил про нашу беспечность.

Горец с яростью скинул мохнатую шапку и с силой провел по бритой голове рукой.

— Мы сами своими руками отдали Джаваду свою победу, — едва не застонал Имран, клацая зубами. — Мы подвели тебя, господин. Ты обещал взять аул и схватить проклятого клятвопреступника, а мы тебя подвели… — виновато качал он головой. — Мы неразумные щенки, что недостойны твоей мудрости. Прости нас, господин, прости…

Поморщившись при виде этого зрелища, Ринат требовательно постучал по деревянному борту повозки, привлекая к себе внимание. Не время было каяться. Поздно, если честно. Лучше было делом заняться, о чем, собственно, и Ринат и заявил.

—… Проследи, чтобы никто из раненных мюридов не остался без должной помощи. Каждый должен быть обиходен. Передай, что никто из них не останется без помощи и не будет брошен. Милостью Господа, мы всем поможем. Каждый из них получит по серебряному рублю, как только мы возвратимся домой, — негромко говорил Ринат, неотрывно смотря прямо в глаза наибу. — Погибших следует похоронить, как подобает истинному мусульманину. Умершие за веру не должны быть брошены. Еще вот что… Объяви, что на следующем привале я буду говорить со всеми. Иди.

Горец быстро кивнул и, вскочив на жеребца, ускакал. Ринат же со вздохом облегчения откинулся на импровизированную подушку и задумался над своим положением. Последнее, казалось, мягко говоря угрожающим. С одной стороны, воинство Рината потеряло совсем немного бойцов. Если верить Имрану, то убитых насчитали лишь неполных три десятка человек. Раненных разной степени тяжести было побольше. Примерно пять десятков, что тоже не сахар. Правда, пришлось оставить почти все свои артиллерийские орудия. С другой стороны, время работало на Джавада. Эта победа существенно повышала его авторитет как воителя и в некоторой степени подтверждала его претензии на власть над Кавказом. Мол, Всевышний воинской удачей явил всем истинного имама правоверных Чечни и Дагестана. Каждый следующий день теперь будет работать на него, добавляя ему все новых и новых сторонников. В добавок, сражение будет обрастать такими фантастическими подробностями и легендами, что скоро впору будет волосы на себя рвать и голову посыпать пеплом. Словом, нельзя было ни единой секунды терять.

До очередного привала было еще далеко, поэтому ему удалось более или менее привести в порядок свои мысли. В принципе, случившееся было объективно обусловлено. Их обязательно должны были разбить у родового селения Джавада, чему было несколько объяснений. Во-первых, сыграла свою роль страшная спешка. Ринату банально время не хватило, чтобы привести в порядок свое разношерстное воинство. Его так долго не было здесь, что мюриды снова скатились к анархии. Дала сбой и выстроенная им система административного управления иммаматом. Без верховного надзора назначенные им наибы начали в своих районах так своевольничать, что местные жители взвыли от неудовольствия. В одном месте какие-то новые подати появились, в другом — судили неправедно, не по обычаю, в третьем — землю не давали, в четвертом — все это сразу вместе взятое. Наконец, верхом безответственности и непрофессионализма оказался и сам «карательный» поход на Джавада. Всех их, включая самого Рината, поразила самая настоящая беспечность. В воинстве, начиная с самого последнего мюрида и заканчивая наибами, царили шапкозакидательские настроения. Мол, с нами теперь имам Шамиль и никто не сможет устоять перед тем, кто благословлен Аллахом. Джавад, между делом времени совсем не терял. Этот хитровыделанный хан связался с османами и восстановил работорговлю. С Кавказа в Крым и Стамбул широкой рекой снова потекли рабы, а назад самое разнообразное оружие и боеприпасы. Отметились и англичане, поставившие ему свои ружья и порох. Обо всем этом Ринат, к своему сожалению, узнал крайне поздно.

— Вот такая получается тряхомудия. Джавад, конченный… — буркнул он себе под нос, не замечая прикорнувшей сбоку от него Патимат.

Та, толком не расслышав сказанное, тут же встрепенулась:

— Что, мой муж? Вода кончилась? Принести питье?

Махнул на нее рукой. Мол, успокойся и дремли дальше. Не в питье дело.

Для решения проблемы под названием «Джавад, сукин сын», начинать ему следовало с самого начала, то есть с тренировок своего воинства, с разведки и секретного ноу-хау. Если с первыми двумя, в принципе, все было ясно, то с третьим ясности особой не было.