— Короче, нечего сиськи мять! Нужно про все это рассказать Пирогову. Малый он сообразительный и талантливый, как показала история. Поэтому должен ухватиться за мою идею всеми руками и ногами, — Ринат сгреб только что исписанные листки и начал их аккуратно запихивать в большой конверт из плотной серой бумаги. — Кстати, самому бы тоже этим заняться…

Заклеив конверт, он написал на нем большими печатными буквами «Пирогов» и отложил в стопку, где лежал с десяток точно таких же конвертов. Всех их нужно будет как-нибудь переправить на ту сторону и вручить адресатам.

— Кажется, с письмами я на сегодня разобрался. Палец аж затек, — Ринат с усмешкой посмотрел на правую руку, залитую чернилами. Так и не привык писать гусиным пером. Все время ломал эту импровизированную ручку, ставил уродливые кляксы, отчего тут же приходил в сильное неудовольствием. Столько бумаги испортил, что просто ужас. А с бумагой здесь совсем не просто, ибо на деревьях она не растет и в супермаркетах не продается. — Теперь и о наших делах скорбных можно покалялкать… Черт побери, а почему о скорбных⁈ Наоборот, о хороших… — разговаривал он сам с собой, выходя из своего кабинета.

Дело в том, что не так давно ему в голову пришла мысль организовать на своих землях соревнования. Правильнее даже сказать, Игры! Или лучше назватьолимпийские Игры! Естественно, все это будет проходить с кавказским колоритом. Вчерашнюю ночь он как раз и посвятил этому вопросу, обложившись бумагой, чернилами, кружкой с крепким чаем и бутербродами. Лишь к утру более или менее начала вырисовываться сама концепция Игр с местом проведения, правилами, дисциплинами.

—… Само олимпийское перемирие свяжем с кавказским гостеприимством, куначеством и, естественно, с Исламом. Все должны увидеть, что гость по Корану особа священная и неприкосновенная, — размышлял Ринат. Идея про олимпийское перемирие, вообще, показалась ему гениальной, так как идеально накладывалась на явление куначества. Со временем могло вырасти в нечто большее — в спортивное братство. Кто знает? Может сегодняшние сопернике в Играх, завтра станут товарищами? Все могло быть в нашем изменчивом мире. — Стоп! Тогда нужно послать приглашение и на ту сторону…

А вот это уже было очень серьезно. Идея пригласить на Игры русскую сторону во время фактической войны попахивала чем-то грандиозным, что не сразу и осознавалось. Такое нужно было немного переварить, чтобы получилось что-то хорошее.

— Пусть и те и другие вместе по соревнуются. Скачки устроим, борьбу, стрельбу по мишеням. Можно, наконец, посоревноваться в поедании хот-догов… Черт, котлет лучше, — мысль ему казалась все интереснее и интереснее. К тому же она очень хорошо укладывалась в его планы по примирению сторон. Эти Игры могли иметь очень и очень далеко идущие последствия. — Пусть посмотрят друг на друга. Может увидят, что они одинаковые, что ничем не отличаются друг от друга: как говориться, руки, ноги, а посередине гвоздик или… ха-ха-ха… гвоздь, гвоздище… Ладно, не будет откладывать дело в «долгий ящик».

Время сейчас для проведения таких игр было самое что ни на есть подходящее. На границе с русскими крепостями уже довольно давно установилось никем не санкционированное перемирие. Имам поприжал горскую вольницу, направив самым непримиримых из мюридов в сторону Османской империи, точнее ее причерноморских селений. Там, не в пример русским крепостям, было чем поживиться. Веками живущие на торговле рабами османские городки скопили такое количество ценностей, что лошадей не хватало все это добро вывозить. А с русского солдата или казака из станицы чего было взять? Шашку, ружье и коня только. Взамен, могли еще пристрелить. В добавок, со многими офицерами с той стороны удалось наладить неофициальную торговлю всякими разными товарами. С помощью них через границу предприимчивые горцы гнали целые караваны с индийскими тканями, изделиями из булата, английский порох, фрукты, и т. д. Назад русские пропускали обозы с переселенцами, продукцией заводов и другими полезными вещами. Словом, почва очень подходила для такого мероприятия.

-//-//-

С самого утра в Ольгинском укреплении, небольшой крепостице на передней линии, творилось что-то невообразимое. За каменными стенами, возле редутов, на площади у дома начальника крепости царила суета: все суматошно бегали, что-то носили, мели и чистили, протяжно ржали жеребцы и лаяли псы. Сам начальник капитан Заболоцкий с красным от волнения лицом гарцевал на конец у главных ворот укрепления и внимательно всматривался уходящую в даль дорогу, откуда должен был появиться кортеж самого командующего генерал-лейтенант Вельяминова.