Махнул рукой в сторону людей, застывших в напряжении. Дураков здесь не было. Все прекрасно понимали, что сейчас решается их судьба — кому жить, а кому в землю лечь.

— Мне стоит только щелкнуть пальцами и никому не поздоровиться, — старик набивал себе цену, показывая, что за ним стоит немалая сила. Поджилки, правда, тряслись при этом. Слишком уж тяжелая аура окружала его собеседника. — Но я не хочу бойни, Максим. Я хочу сохранить род. Род превыше всех дрязг. Ты согласен со мной?

Тот задумчиво кивнул. Правда, сделал это после крошечной заминки, что конечно же не ускользнуло от старейшины.

— Предлагаю мир, взаимовыгодное сотрудничество, если хочешь. Ты становишься главой и все будет как прежде, — старый хотел сохранить статус кво любой ценой. А потом можно было еще что-то придумать. Как известно, ни что не вечно в этом мире. И молодой глава может внезапно заболеть и скончаться. — Это очень хорошее предложение.

Только, делая предложение, старейшина даже предположить не мог того, что произойдет дальше.

— Хорошее? — переспросил парень, почему-то с откровенной усмешкой. — Вот если бы ты предложил мне императорский трон, это было бы хорошее предложение… Ладно, договорились, старейшина. Только у меня одно условие, — старик в ожидании вздохнул. Вероятно, гадал, чего же такого мог запросить новый глава рода. — Сегодня же я должен выступить с одним заявлением со всех возможных каналов, со всех утюгов…

-//-//-

Известие о гибели император и главы Имперской службы безопасности все изменило. Мгновенно были обезглавлены две ключевые структуры империи — управленческий аппарат и имперская безопасность, что полностью или частично парализовало их сотрудников.

Хотя на местах и предпринимались попытки вернуться к нормальному ритму работу, но они сразу же блокировались со стороны региональных элит. Боярские и дворянские роды в регионах сразу же увидели во всем этом шанс, чтобы улучшить свое место в иерархии.

Кое-где наружу прорывались старинные дворянские склоки, которым насчитывалась не одна сотня лет. Наложившись на современную конкуренцию за кусок своего властного пирога, споры сразу же стали приводить к вооруженным столкновениям. Благородные без всякого объявления вендетт поднимали свои дружины и шли «разбираться» с обидчиками. На улицах городов зазвучали выстрелы из огнестрельного оружия, свист воздушных кулаков и огненных плетей.

Но даже с этим разгоравшимся сведением счетов одним благородных с другими благородными можно было справиться. Ведь, ни боярам ни дворянам не нужна была абсолютная вольница в империи. Все они в той или иной степени все равно ратовали за некий поводок над собой, который бы удержал их в едином государстве.

Запас прочности империи был немалым и существовали особые механизмы, как раз для подобных случаев. Помимо местных органов и, собственно, имперской безопасности, урегулировать конфликты между благородными могли дворянские собрание в провинциях и наместничествах, решениям которых нужно было непременно подчиняться.

Однако другой дестабилизирующий фактор окончательно спутал все карты. Уже третий день проходившие в это самое время собрания сторонников новой прогрессисткой партии, внезапно стали центром притяжения для всех недовольных. На митинги за какие-то часы после объявления о гибели императора вышли сотни тысяч человек во всех городах империи. Резко произошла радикализация протестов. Все чаще стали звучать требования кардинальных реформ политической и экономической систем страны. Выступающие прямо призывали к уравниванию прав благородных и неблагородных сословий во всех сферах жизни.

Никто из сил правопорядка, а тем более власти в целом, даже не пытался вмешиваться. Низовое руководство, не желая проблем и испытывая откровенный страх, просто напросто самоустранилось от каких-либо действий. Что они безумцы в самом деле лезть на рожон, если высокое руководство молчит при этом? Региональная власть, принадлежавшая, как правило, противоборствующим боярским и дворянским родам, радостно «потирала руки». Все они надеялись, что в случае протестов смогут улучшить свое положение за счет других родов. В некоторых случаях даже специально помогали протестующим техникой и оружием.

Хуже всего было на окраинах крупных городов, где неимоверная скученность населения накладывалась на неблагоприятную криминогенную обстановку. Проще говоря, именно здесь в домах-муравейниках жили десятки тысяч тех, кто работал за копейки на самых тяжелых производствах, или, наоборот, принципиально не работал. Для них волнения в центре стали самым настоящим откровением, показавшим, что и как нужно было делать.