Сварог испытал нешуточное удивление, форменное потрясение, пусть и недолгое – очень уж не сочетались между собой принц, олицетворение доведенной до высшего совершенства бюрократии, и упомянутые романы, получившие на Таларе несказанный успех. Однако никакой ошибки быть не могло. Вот и открылась тайна частых ночных бдений принца в его оборудованных в Канцелярии покоях, куда не имели доступа даже ливрейные лакеи-антланцы. Иные тайком пьют, иные крутят с легкомысленными девицами или предаются другим порокам, предосудительным для их положения в обществе и репутации, – а принц, запершись на семь замков, вдохновенно сочиняет душещипательные романы, полные головокружительных приключений и здоровой эротики – и это никак нельзя отнести к порокам, под чем охотно подпишутся многочисленные читатели. Ну, а то, что немаленькие гонорары (лару деньги ни к чему) Диамер-Сонирил пускает не на сиротские приюты и дома призрения для престарелых, а на инкубаторы таларской бюрократии, тоже пороком не является...

О потаенном хобби принца Сварог не собирался рассказывать никому, даже Яне – из расположения к принцу, открывшемуся совершенно с неожиданной стороны. Отношения у них прекрасные, живут, можно сказать, душа в душу...

За спиной послышался легкий шум отодвигаемого кресла, и Сварог обернулся. Выключившая компьютер Яна подошла к нему, беззаботно улыбаясь, прильнула на миг, поцеловала в ухо, отошла и села на низкий диван с вычурной спинкой. Следуя ее призывному взгляду, Сварог подошел и устроился рядом, приобняв и положив руку на колени. Несколько минут стояла блаженная тишина, они замерли, наслаждаясь покоем – впрочем, это касалось одной Яны, о чем она и не подозревала. Что до Сварога, он сидел, как на иголках, переместившись нетерпеливыми мыслями в компьютерный зал Велордерана.

– Как успехи? – спросил Сварог. – Половину одолела?

– Если прикинуть, даже две трети, – с некоторой гордостью ответила Яна. – Остановилась на главе, где д'Артаньян отправляется на войну, а миледи посылает следом убийц. – Она с мечтательным видом продекламировала: «Двое неизвестных последовали за ротой и у заставы Сент-Антуан сели на приготовленных для них двух лошадей, которых держал под уздцы слуга без ливреи», – и добавила деловито: – Конечно, название заставы придется изменить на какое-нибудь более привычное. А вот трактир «Красная голубятня» я переназывать не стала, это название и на Таларе не редкость, мы же были с тобой в «Красной голубятне» в Пограничье. Я правильно поступила?

– Совершенно правильно, – сказал Сварог. – Только дай потом мэтру Анраху рукопись, чтобы он запятые расставил...

– Стас, ты сегодня несносный! – с легоньким искренним возмущением воскликнула Яна. – Знаки препинания я и сама прекрасно могу расставить, у меня с гладко-писью всегда обстояло отлично. Такое впечатление, что ты к моей работе несерьезно относишься. В кои веки нашлось настоящее дело, где я всем обязана самой себе...

– Ну что ты, – примирительно сказал Сварог, переместив ладонь гораздо выше круглого теплого колена, что никакого возражения не вызвало. – Просто я сегодня заработался. Не было ничего серьезного и важного, но пришлось подписывать вороха скучнейших рутинных бумаг – перемещения по службе, требующие моего утверждения, королевские патенты и тому подобная дребедень. Голова совершенно пустая, умные слова не приходят на язык... Да, я привез здоровенный узел с ка-талаунскими гостинцами тебе от отца Грука, он на кухне. Пастилы, еще всякое...

– Замечательно! – воскликнула Яна. – Нынче же наверну за ужином... Что ты ухмыляешься?

– Лексикончик у тебя...

– От тебя нахваталась, если ты запамятовал. – И прищурилась по-кошачьи. – Вот, кстати, об отце Груке... Вы с ним, как всегда, долго гулеванили... Интересно, кто из вас двоих вырубился первым?

– Ну, конечно, я, – честно признался Сварог. – Давно знаю, что тягаться с отцом Груком в потреблении спиртного – дело провальное... О чем задумалась?

– Как ты считаешь... Отец Грук – очень хороший человек, к тому же, наш венчальный пастырь... Может, сделать для него что-нибудь приятное? Скажем, назначить аббатом какой-нибудь из каталаунских провинций? Ты как король легко этого можешь добиться, а уж если еще и я в Куприн Единого замолвлю словечко...

– Не получится, – серьезно сказал Сварог. – Все же ты его плохо знаешь, мало с ним общалась. Как аббату ему пришлось бы обосноваться в провинциарии, а городов он терпеть не может, больше пары дней в городе не выдерживает. Одно слово – лесной пастырь. И ко всевозможным мирским благам равнодушен, делает исключение лишь для доброго нэльга, хорошей закуски и кое-каких яств. Его лесные прихожане и собаки – и больше ему ничего от жизни не нужно. Даже когда молния спалила церквушку, где он давно проповедует, отказался взять у меня деньги на восстановление, заверил, что прихожане выручат. И точно, они быстро собрали денежки, церковь получилась – загляденье, я ее недавно видел...

– И ничегошенько ему не нужно?