Ну вот, так вышло, что финал нашего блистательного похода я поручила досматривать Захару, а мы с девчонками и толпой учеников погрузились в запряжённый четырьмя массивными серыми коньками фургон к Александру Дмитричу, которого я про себя называла уже исключительно «Афоня».

Фургон был довольно большой. Не огромный, конечно, но вместительный. Половина внутреннего пространства была выделена под большую, прямо-таки профессиональную кухню, изобилующую всякими баночками и приспособами, с мойдодыром, большой газовой печью и солидным рабочим столом.

Вторая половина походила на гостиную-спальню в одном лице: стены, отделанные светлым деревом, хорошие репродукции натюрмортов голландских мастеров, стеллажи с безделушками, альбомами и книгами, книгами, книгами… здоровенный секционный диван с пёстрыми восточными подушками, невысокий длинный столик на манер журнального, несколько закрытых шкафов, пол, застеленный пёстрым шерстяным ковром…

Хозяин оказался плотным молодым человеком, кудрявая русая борода и причёска на манер купеческой Руси прибавляла ему лет. Хотя, понятно — возраст мог быть любым. Под дублёнкой у него обнаружилась бордовая рубашка в мелкий тёмно-синий цветочек, шёлковый узорчатый жилет с толстой золотой цепочкой, выглядывающей из кармашка (видимо, от часов) и тёмно-синие брюки в узкую тёмно-серую полоску.

Настоящий купчина.

Дети поскидывали свои обутки и шубы, запустили пару согревающих волн по низу и сразу расползлись по тёплому полу сплошным повалом.

— Милости прошу! Располагайтесь! Предлагаю, пока мы стоим, успеть выпить кофе… или чаю?

— Я голосую за чай, — я, на правах почётной гостьи, устроилась поближе к чайнику. — А молоко у вас есть?

— Да, вы знаете, удалось купить по случаю, только нужно будет немного подождать, — хозяин открыл дверцу одного из шкафчиков (дверца оказалась неожиданно толстой) и извлёк оттуда широкую кастрюльку с замороженной молочной головкой литра на три с торчащей из серединки деревянной струганной палочкой. Судя по форме — морожено в обычных ведёрках, междуреченское. Наши давно стараются квадратные ёмкости заказывать, для экономии места. С другой стороны, нечто, мало-мальски похожее на дорогу, выведено с острова как раз в Междуречье, и деревенька есть поблизости, километрах в полутора, так что другому молоку откуда бы взяться… — Вот видите, пока зима — я как бы и с морозильником!

— Ловко придумано, — похвалила я, — а летом как же?

— Да вот, — хозяин вздыхает, — к сожалению, никак…

Увидев, что Александр Дмитрич собрался включать плиту, Василиса, устроившаяся рядом со столом, протянула руку и попросила:

— Дайте мне, — заглянула в кастрюльку, ненадолго прикрыла её рукой и вернула хозяину: — Держите. Думаю, так нормально.

Афоня поражённо уставился в плещущееся в кастрюле, но всё ещё холодное молоко.

— Магия-шмагия, — значительно прокомментировала Галя, вызвав всеобщий смех. Шутка, конечно, немудрящая, но, с другой стороны, больно забавное выражение лица сделалось у нашего хозяина.

— Так, пупсики! Руки мыть, вон умывальник! Еся, Леночка — поможете чай налить. Остальным занять диспозицию у стола, а то уже скоро поедем.

Ребята бодро построились в очередь к рукомойнику, хозяин засуетился, расставляя кружки, вазочки, доставая из шкафа кульки с разнообразным крендельками-печенюшками.

Вскоре вокруг длинного журнального столика столбиками, как суслики у норок, сидели все тринадцать молодых бойцов.

— Мам?.. — Галя громким шёпотом напоминает мне о моих обязанностях старшей по чину.

— Ну, с божьим благословением! Кто работал лучше всех — налетай!

Александр Дмитриевич с удовольствием наблюдал, как голодная орда сметает со стола его припасы и несколько сконфуженно посокрушался:

— Я бы хотел угостить вас чем-то более существенным, но сейчас будет очень плохая дорога. Опасаюсь за кастрюли, не полетели бы с плиты. Вот когда выберемся на тракт — можно рискнуть.

— Александр Митрич, вы не переживайте! Очень, очень вкусно! Я вот думаю, надо вас поближе к себе поселить, буду к вам людей за печеньками гонять!

— Благодарю вас.

Не успели мы раскланяться, как в дверь просунулась встрёпанная голова Фёдора. Без шапки!

— Матушка кельда, выезжаем.

— Федька! Кому говорила — шапку надень! — Федька расплылся в улыбке от уха до уха и исчез.

— Так, ребятушки, допиваем бегом, и каждый свою кружку моет, живо! Сейчас нам будет растрясание потрошков!

РАССКАЗЫ, ВИНО, ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЯ…