Андрей Петрович, увидев наши открывшиеся глаза, подскочил на стуле:

— Ну что, матушка, что???

— Всё хорошо. Здоровы, спят пока.

В коридоре раздался шорох, а потом в соседней зале крик:

— Исцелила! — поддержанный радостным рёвом нескольких десятков голосов, от которого, как мне показалось, задрожали стёкла в окнах.

Я усмехнулась и остановила хозяина, готового бухнуться передо мной на колени:

— Вот ваш целитель, — я погладила по голове покрасневшую Милашу, — сегодня я была только наставником.

Андрей Петрович всё же сурово поджал губы, опустился на колени и поклонился в пол сперва мне, а затем и девочке, проговорив:

— Спасибо, госпожа кельда! Спасибо, госпожа целительница!

— Андрей Петрович, ты бы проводил нас умыться. А потом мальчишек будить будем.

Вечер внезапно развернулся в народное гулянье. Уже на дворе разожгли костры и установили из ко́зел и щитов столы для всех соседей, пришедших поздравить родителей со вторым рождением детей. Мою Миланку вконец засмущали благодарностями и любопытством, так что пришлось мне баронской волей повелеть всем детям идти с гор кататься, а с расспросами никому к целителю не приставать!

Народ пил, ел, пел и веселился почище чем в праздник середины зимы, а мы с Андле ушли в дом, чтобы разобраться в начале всей этой истории.

НА САМОМ ДЕЛЕ

Для нас в парадном зале накрыли большой стол, за который кроме меня с Андле расселись четверо моих телохранов (точнее, садились поесть по двое, по очереди, — порядок есть порядок, хоть и свои вокруг), староста деревни, отцы ребятишек и несколько мужиков, участвовавших в разборе истории.

Поначалу пригласили и мальчишек.

По рассказу выходило, что ушли они километров за семь от дома, на речку, в которой якобы видели русалок.

— А что? — раздухарился раскрасневшийся Сёмка. — Берег там высокий, полынья не замерзает даже в самые морозы. Ведьмаки рядом. Как раз русалье место!

Дальше пацаны устроились на самом взгорке над обрывом, чтобы потихоньку наблюдать за полыньёй (и даже видели в ней какие-то тени!), потому не обращали внимания на шум в лесу (вроде, кто-то дрова пилил) и вылетевший прямиком на них взъерошенный большой уже медвежонок оказался для всех троих полной неожиданностью. Все трое шарахнулись от него — товарищи Сёмкины в стороны, а сам он качнулся назад, да вместе с толстым пластом снега сорвался с обрыва аккурат в полынью, как следует приложившись спиной о торчащий из-под воды валун. Медвежонок убежал. В лесу слышно было, что кричали и ревел ещё медведь. Но пацанам не до того было. Боялись, что Сёмка нахлебается воды и утопнет, слезли под откос, выволокли его, пока из реки тянули — вымокли все, потом пока на берег взобрались, пока волокушу срубили, помёрзли все. К тому времени в лесу уж тихо стало. До дому бежали — Сёмка уже в беспамятстве был.

— А что собак-то с собой не взяли, исследователи? — поинтересовалась я.

Пацаны помялись, выдали:

— Боялись, что русалок спугнут…

Мы посмеялись и выпроводили ребят на двор.

— Ну что, хозяева и гости! — сегодня я вместо мужа сижу во главе стола, значит и говорить мне. — Пусть благословят нашу трапезу боги. Первый кубок — в благодарность им, за то, что беда обошла наши дома стороной! — дружно поднялись кубки с медовухой:

— Слава богам!

Стол и впрямь был праздничный, не грех бы и князя угощать, а то и императора. Ели чинно, чтобы не терять общей беседы.

— А что, в той реке правда кто русалок видел?

— Да сказки это!

Сказки не сказки, а мир наш нет-нет, да и ответит своей внутренней магией на человеческие ожидания… Ладно, с русалками потом разберёмся, а вот что за…

— Что это за медведь такой, зимой? — подумала я вслух.

— Да какой там медведь! — включился один из сидящих напротив меня мужиков, — Пестун-трёхлеток.

— Что, нашли его?

— Да как не найти, конечно, нашли. Мы же сразу, как пацаны приволоклись, побежали в лес — проверить: вдруг — шатун? Или больной какой?

— Хорошо, сразу пошли, — присоединился другой мужик. — Помер бы, как пить дать. Крови много потерял, а тут — мороз. Да и мелкие бы не выдюжили.

— Там ещё и мелкие были?

— Ну да, недели две, поди. Голые почти, слепые. Берлогу-то им разворотили, мать уйти не могла, грела их.

— Так. Вечер перестаёт быть томным.

Несколько человек дружно уверили меня, что с семейством медведей всё в порядке, и они сейчас накормлены и сидят в одном из тёплых сараев.

Андле положила ладонь мне на руку и — о чудо! — все заметили этот жест и замолкли.