Однако, в длинных шерстяных прядях было уже столько седины, что носорожий патриарх давно перестал быть не то что седоватым, а даже из «перца с солью» превратился в «соль с перцем». И того «перца» оставалось всё меньше и меньше. Ещё несколько лет, и он станет совершенно снежным.

Над его здоровьем работали кельда и друида, но, видимо, даже магии есть предел.

Старик.

Бонька спал, и казалось, что на самом верху заросшего травой бугра кто-то высыпал телегу снега.

Наверное, пора отпускать его на вольные хлеба. На пенсию. Только вот как сказать ему об этом? Обидится ведь. Страшно обидится и не поймёт. Сочтёт предательством.

Барон прикинул ситуацию на себя. Хотел бы он, чтоб его вот так заботливо отодвинули, забрали меч, доспехи и посадили на солнышко в качалке, растягивать старость? Передёрнулся. Да ну, нахер!

Боня вздохнул во сне, и его огромный двухметровый рог качнулся, заставив взлететь пару пригревшихся сиреневых бабочек.

Летите-ка отсюда, глупые создания. Скоро здесь начнётся такая каша, вряд ли хоть одна бабочка выживет.

— Ну что, как видо́к? — барон Денисов обошёл носорога по уважительной дуге, пожал Владимиру руку. — Впечатляет?

— Здоро́во! Ну, что сказать? Джексон со своим «Властелином колец» отдыхает. А более масштабных сцен я, честно сказать, и не припомню.

С большого пологого холма, на котором они стояли, открывался вид на степь, веером разбегающуюся вдаль, открытую до самого горизонта. И вся она, именно что до самого горизонта, была покрыта сплошной шевелящейся, бурлящей, перемешивающейся людской массой. Вдали, у задней кромки этой неипической* армии кружились какие-то тёмные тени.

*типа очень огромной (сленг.)

У подножия холма, примерно в километре от позиции смотрящих, это людское море остановилось, но продолжало колыхаться, словно вода, встретившая преграду.

Палыч старым привычным жестом упёр руки в бока:

— Сколько тут, как думаешь?

— Предлагаю цифру «охулиард»! — ответили сзади. — Здоро́во, мужики! — князь Восточный подошёл с другой стороны.

— Здорово, Петрович! Вы где?

— За ведьмаками сразу.

— Не слыхал, не выяснили, что за птички? — спросил Денисов. — В бинокль чёт ничё не понятно.

Иван Петрович сощурился:

— Птеродактили, говорят.

— А кто смотрел?

— Казахи зрячих сов отправили. Они ж не магические, просто птицы, смотрят. А читают маги уже здесь.

— Ну так-то неплохо, — одобрил Денисов.

— Ага. Из семи две вернулись.

— Да уж…

— Я своих метаморфов не пустил, — хмуро добавил барон Владимир. — Выше хотели взять. А я говорю: если откажет способность? Хер с ним, с высоты навернётесь — так в самую же кашу!

Все трое уставились на ближнюю кромку этой шевелящейся массы, вдоль которой в каких-то кадках были расставлены то ли столбики, то ли размалёванные бревнообразные деревца, а местами, кажется, вовсе крашеные камни. Через каждые метров примерно двести. Вокруг каждой из этих малопонятных конструкций плясал тощий субъект с дико разрисованным лицом. Колдун.

Наряжены колдуны были по-разному, одно было чётко: у каждого к одежде были присобачены добела выскобленные кости. Человеческие. В разных сочетаниях. И, как и ожидалось, эти колдуны блокировали всю магию на двести метров вокруг себя. Вторым их свойством, выявленным в первые же часы этого напротив друг друга стояния, оказалась самозащита. Каждый сидел как будто в непробиваемом прозрачном шаре. Непрожигаемом. Непотопляемом. Ну, и так далее.

И если в первом свойстве не было ничего неожиданного, то второе стало для имперцев не самой приятной новостью; восемь лет назад (на крыланском островке) беловоронский отряд ничего такого не встретил. Или позже этих людоедов апгрейдили, или тогда не сочли нужным ради кучки пигмеев столь мощную защиту наводить. Так или иначе, первоначальный план кинуть им на бошки чего-нибудь неприятного из порталов — это с высоты в двести метров-то — пока накрылся медным тазом. Камни размером с пару кубометров ощутимого вреда магической сфере не нанесли. Во всяком случае, даже будучи заваленными ими до полной невидимости, они продолжали всё также работать, блокируя всю возможную магию. Досадно, как ни крути.

Бурлящие за спинами колдунов-о́ни людские кляксы стекались и перемешивались в каком-то странном хаотическом рисунке. И создавалось чёткое ощущение, что как только нужный узор этих пятен будет составлен — вот тогда-то всё и начнётся.

— С катапультами-то вышло что? — с надеждой спросил князь. — Гномы, вроде, собирались?

— Н-но, притащили аж шесть штук, — Владимир устало усмехнулся. — Расстроились до охренения.

— Что, совсем не работают, что ли? — удивился Денисов. — Даже здесь?

— Ну почему, работают. Как катапульты. Представь, заряжают в неё плазменный шар. Летит, всё как надо. А падает как кусок камня.

— Хотя бы так.

— Так-то но. Вроде и не мало. Человек десять-двадцать пришибает. Но если знаешь, что должно было шарахнуть метров на двести в диаметре…

— Да-а, кисловато…