— Это верно. Здесь у нас бывает холодно, хороший снег выпадает, и не очень сыро, но сильных морозов не очень много. Вот пару лет мы жили в Якутске, папа алмазные прииски инспектировал. Ты не представляешь, что там зимой творится…

Мы долго болтали и убрели в самый дальний угол сада, когда раздался звон небольшого колокола.

— Это сигнал на конец прогулки! — Маруся с довольно умеренной поспешностью развернулась в сторону раздевалки. — Пошли, а то на урок опоздаем. Музыкантша у нас принципиальная, не успеем до звонка — может заставить весь урок стоять.

ПЕРВЫЕ УРОКИ

В помещение раздевалки мы вошли в числе последних.

— Барышни, прошу поторопиться, — подбодрила отстающих Агриппина Петровна, — у нас пять минут.

В музыкальный кабинет мы поднялись, когда все остальные уже сидели.

Носатая Далила фыркнула:

— Одна замороженная нашла другую!

— Воспитанница Алефьева, вы получаете замечание! — строго обрезала её саркастические потуги идущая следом за нами классная. — Барышни, прошу занять места.

Мы с Марусей сели на два крайних пустых стула из пятнадцати, составленных дугой напротив рояля, а я с досадой подумала, что язва Далила нарывается, и хорошо бы ей найти другой объект для своего внимания. Вот, например…

Пока я сосредотачивалась для узконаправленного магического луча, дверь распахнулась, и в кабинет, прижимая к себе кипу нот, стремительно вошла высокая сухощавая дама в фиолетовом учительском платье. Все немедленно встали.

Музыкантша вывалила ноты на крышку фортепиано и обернулась к нам, прямая, как швабра:

— Добрый день, добрый день! Присаживайтесь, прошу. Приветствую и новую воспитанницу. Вас зовут Мария?

— Да, верно, — ответила я.

— Очень приятно. Меня называйте Лидия Сергеевна или госпожа Тропинина.

— Взаимно приятно, Лидия Сергеевна.

— Играете на каком-либо инструменте?

— К сожалению, ничего об этом не помню.

— М-хм… Можете что-нибудь спеть?

— Могу. Есть несколько песен, которые любил мой отец. Только… — я вдруг усомнилась, насколько это будет уместно.

— В чём дело?

— Они все на другом языке.

Тут на меня с любопытством вытаращились все.

— На каком языке?

На секунду я задумалась: ст о ит ли озвучивать настоящие названия? Хотя, много врать — заврёшься.

— На гертнийском.

— Никогда не слышала о таком.

Я пожала плечами:

— В мире множество разных народов, и о большинстве мы никогда не слышали.

— Действительно. А о чём она, вы можете рассказать?

Я подумала, что если переведу, как остатки экипажа со сбитого воздушного корабля принимают неравный бой в скалах, отбивают все атаки, а потом идут домой по выжженной пустыне, это будет как-то не очень, и просто ответила:

— Нет.

Учительница переглянулась с классной дамой:

— Что ж, давайте послушаем песню на неизвестном нам языке. В конце концов, мы ведь хотим оценить музыкальные способности, правильно? Мария, пройдите сюда, к инструменту.

Я остановилась рядом с роялем и собралась с духом. Ну, что ж, петь так петь. Как большинство военных гертнийских песен, эта смахивала на марш, но я постаралась спеть мелодично, как смогла.

После первого куплета Лидия Сергеевна помахала пальчиками:

— Так-так, погодите… Немного странный строй, напоминает пентатонику…

Я молчала и ждала, потому что понятия не имела, что такое пентатоника.

— Ну-ка, ну-ка, — музыкантша заиграла, вполне чётко попадая в мелодию. — Так?

— Да, очень похоже.

— Отлично. Теперь у меня вопрос. Мария, вы можете петь погромче?

— Насколько громче?

— Максимально.

Не то что бы я обладала мощным природным голосом, но есть ведь такая штука как магическое усиление. Если уж нужно громче. Однако, максимально? В помещении? Я представила себе вылетающие из окон стёкла и кровь, текущую у присутствующих из носов и ушей…

— А можно послушать, как это должно звучать? Максимально?

Лидия Сергеевна снова посмотрела на классную, получила от неё некий неведомый сигнал, слегка кивнула:

— Хорошо. Анечка, пройдите к инструменту.

Круглолицая, довольно рослая и дородная Анечка встала рядом со мной, перекинув толстую (натурально, чуть не с руку толщиной!) косу с груди за спину.

— «Не для меня», — кивнула Лидия Сергеевна, — один куплет.

Анечка кивнула и прикрыла глаза. Пошло вступление, и в какой-то момент Анечка набрала воздуха, разом увеличившись так, словно вот-вот взлетит. Или мне так показалось?