Я не слышал, что происходит за синим энергетическим щитом, но догадывался, что представление очень понравилось моим тюремщикам: ребята активно замахали руками, начали весело кричать и хлопать друг дружку по спине. Некоторые из них, видимо, о чём-то догадавшись, смылись на третий этаж.

Помахав зрителям на прощание, я взлетел на третий этаж... И чуть не получил магический наконечник в лоб. Какой-то ловкач добрался до коридора первым и, присев, как и полагается — в позицию для стрельбы, вмазал по мне первоуровневым болтом.

Благо, у меня всегда была превосходная реакция, и даже тело Юры не смогло её испортить: я увильнул от стрелки и, вытянув руку на несколько метров с помощью магии крови, схватил бородатого негодяя алой полужидкой клешнёй. Стрелок заревел и принялся усиленно болтать ножками. Я выбросил его на приятелей, оказавшихся на лестничной клетке, а сам применил молото-бойные чары во второй раз и вновь пробил потолок. На этот раз — вместе с чердаком и крышей. Через дыру было видно голубое небо. Туда я и направился.

Вылетев, мне приспичило где-нибудь покушать, и я поплыл на рынок, для сохранности прикрывшись иллюзорным облачком.

***

— Итак, сержант Габдулин, что значит быть мужчиной?

— Курить траву и отжиматься до потери пульса!

— Громче!

— Курить траву и отжиматься до потери пульса!!

— Ещё громче!

— КУРИТЬ ТРАВУ И ОТЖИМАТЬСЯ ДО ПОТЕРИ ПУЛЬСА!!!

— Ну, не так же громко...

***

Вернувшись домой, я застал моих сожителей за крайне странным занятием — курением травы. Они использовали почти все мои папироски, оставив самому хозяину — то бишь, мне, только самые горькие.

— Что вы тут делаете, уроды?

От моего неожиданного появления Фикус подавился дымом и жутко закашлял. Чёрный Богдан и Микола стали активно махать мухобойками, пытаясь разогнать дым. Мой славный ученик лежал в полном кумаре.

— Что вы ему дали?

— Дык, травы. — разбойники пожали плечами. — Вы ж сами сказали...

— Я наказал подготовить его к обучению, а не прокурить моими смесями! — тяжело вздохнув, я оскорблённым широким шагом добрался до юноши и принялся вдохновенно бить его по щекам. — Вставай, неудачник!

Негодяй и не думал о том, чтобы подняться и поцеловать любимому мастеру руку.

— Подымайся, скотина, мне нужно твоё Российско-имперское мнение! — я взял мальчишку за нос и заблокировал ему доступ к воздуху. Когда он перестал дышать и широко раскрыл рот, я засунул в него отрезвляющий шарик с магическим льдом и сомкнул ему челюсти. Юноша ужасно дёрнулся и начал гудеть, как ненормальный. Благо — рот закрыт.

Чёрный Богдан достал блокнотик и начал что-то записывать. По-видимому, схватывал науку.

Прошло пару минут, но мои действия не оказали на юношу никакого эффекта — он только заплакал и замёрз. Пришлось растворить шарик и дать ему чаю. Пока же негодник приходил в себя, я допросил разбойников и Фикуса на предмет некромантии.

Как ни странно, демон ничего не смог толком мне рассказать: дескать, его только вызывали на землю, но сам он, что весьма удивительно, никогда такими гадостями не промышлял. И как я его не допрашивал, обжора так и не признался. Из нашего диалога я сделал неутешительный вывод — демон и вправду ничего такого не знает.

Микола и Богдан порадовали меня несколько больше, но всё же без особого успеха: ребята знали, что существуют такая гнилая во всех смыслах профессия — некромант, но где с ним завести знакомство и уж, тем более, как заставить его поработать, они не знали.

Пришлось дождаться Габдулина. Молодой человек кое-как восстановил голосовые связки и, не преминув пожаловаться на мои суровые средневековые методы воспитания, упомянул, что знает некого парня, который знает другого парня, что уже водит дружбу с парнем, который общается с некромантом. Меня этот круговорот парней в природе привёл в знатный ленивый шок, но поделать я ничего так и не сумел: другого варианта попросту не было...

В ту же ночь мы вместе с юношей ушли вглубь Москвы и оставили Фикуса за старшего. Габдулин вёл меня дворами, по совершенно неясной траектории, и я постепенно сроднился с мыслью, что в случае потери моего проводника мне придётся возвращаться домой по небу.

— Учитель?

— Да?

— А вы помните, как меня зовут?

«Точно... Совсем забыл, что учеников нужно звать по имени, а не „Эй, ты, соплежуй!“. Но признаваться уже поздно...»

— Я и так знаю, как тебя зовут.

Шулер врезался в чей-то забор и умудрился перепугать собак. Поднялся жуткий лай.

— Правда? И как? — подлец остановился посреди дороги и стал ждать моего ответа с полной уверенностью в том, что имени его я, конечно же, не помню.

— Хм... Хм... Угм... Сергей. — я посмотрел на юношу исподлобья.