Разбойники плохо читали, если вообще умели читать, а вот шулер — умел, да ещё как. Добравшись до имени Анны де Вебер, парень чуть не выронил пропуск и, не поверив своим глазам, принялся скрупулёзно, по букве читать написанное. Поняв, что это правда, он чуть не потерял сознание (благо, его удержал Микола), а затем бросился ко мне в ноги и, чуть ли не целуя их, завопил на всю улицу:

— Мастер, научите меня танцевать!

— Эй, ты чего... — я неловко огляделся по сторонам в поисках недоумённых зрителей и принялся оттаскивать сапоги от обезумившего неудачника. — Не буду! И вообще, ты сидишь дома! Рано тебе ещё по балам ходить... Сколько сегодня отжимался?

Несчастный обманщик дико вскрикнул и свалился на землю, будто поражённый молнией. Окружающие, проходя мимо этой душещипательной сцены, крутили пальцами у висков.

— Хозяин, ну разрешите молодому порезвиться. Вы же, как никак, мастер на все руки — быстро его отучите, — Богдан подкрутил ус.

Габдулин пообещал, что учить его танцу — крайне легко и приятно. Я не поверил. Тогда парень пообещал испечь нам всем яблочный пирог... И мне пришлось согласиться.

Ликование юного любителя летних балов ещё долго разносилось по Московским улицам...

— Раз, два, три, ча-ча-ча!

— ЭТО ИЗ ДРУГОГО ТАНЦА, ПРИДУРОК!

Фикус спрятался под одеяло.

Успокоившись, я протёр отдавленные ноги и позволил Сергею вновь взять меня за талию.

— И... Раз-два-три, раз-два-три!

Юноша был ведущим. Крепко сжав ягодицы, он повёл меня вдоль комнаты, неловко переставляя ноги.

У Богдана получалось куда лучше — проследив за нашими потугами всего пару часов, он уже на голову превзошёл моего ученика и с таким мастерством закрутил бедного Миколу по залу, что я только диву давался — почему этот разбойник ещё не выступает в театре.

Негодник сбился со счёта и запутался в ногах. Я не оставил это без внимания и отвесил ему очередной подзатыльник.

— Можешь лучше!

Ученик напряг мышцы и, крепко сжав челюсть, повёл нас вперёд и... Упал. Я обозлённо махнул руками и подошёл к отодвинутому в угол столу. На нём стоял графин с водой.

— Перестань так напрягать ноги, — я сделал аппетитный глоток и утёр губы рукавом. — Танец должен идти свободно, от всего сердца. Так меян учила... Не важно, кто.

Мальчишка потёр ушибленные места и вновь взялся за дело. В этот раз он двигался более уверенно, хотя любой бы заметил, что ему так же не доставало плавности...

Я сделал аккуратный шаг назад и повернулся влево, затем, превосходно отыгрывая дамскую роль, произвёл шаг другой ногой немного вперёд, и Габдулин немного отступил. Мы закружились в танце. Учитель и ученик. Мастер и подмастерье. Богдан, круживший где-то между нами, прихватил Миколу за спину и наклонил в дружеском порыве. Это были мастера бального танца. Получше всяких пустословов с мировой сцены.

Танец близился к концу. Всё шло превосходно. Парню хватило выносливости, и он даже почти что не вспотел. Ничто не отвлекало его от...

— Ой, а что это вы тут делаете? — показавшийся из окна трактирщик выпучил глазки.

Юноша покраснел, вырвался из моей хватки и выбежал из комнаты.

— Что-что — танцы. — Богдан пожал плечами и продолжил вытворять с Миколой красивейшие па...

Когда-то давно, в незапамятные времена, кто-то решил, что праздники — хорошая затея. Я с этим утверждением в корне не согласен...

Перед моим носом пробежала весело хихикающая парочка: одетая в жёлтое дама, в маске цапли, и её кавалер — невнятный субъект в маске барана. Женщина задела меня вихрем непослушных волос и даже не извинилась, а её так называемый «хахаль» и вовсе ничего не сказал — лишь икнул и на карачках побежал за ней. Баран и есть баран.

«Все эти сладкие парочки как одна похожи друг на друга: ужасно беззаботные и слишком уж жизнерадостные. Никто из них не хочет думать о завтрашнем дне, да и вообще — думать. Жизнь для них — сплошной момент, из которого надо клещами вытягивать наслаждение...»

Плотный поток людей стремился в конец тупиковой улицы — там, видимый ещё издалека, разросся в ширь особняк итальянского вида, покрытый бордовой черепицей. Из него уже доносился раздражающий гогот и звон бокалов.

Шли мы крайне медленно: у меня по-прежнему не было никакого желания идти на вечеринку. Стоило мне только подумать, как некий Юрий нежится в моей кровати в обнимку с каким-то низкородным чудищем — пропадал смысл жить. А если точнее — существовать. Другого варианта в теле шамана-травокура и быть не могло...