Заметил, что мама приглушила звук телевизора, не щёлкала семечки: тоже прислушивалась к моим рассказам.

— В общем, нужно рассматривать конкретные примеры, — подытожил я.

Руся около минуты молчал: «переваривал» мой монолог.

— Ладно, — сказал он. — Пусть живёт твой Рокотов. Вот объяснил бы он сам, и никаких вопросов бы к этому дурику не было.

Петров хмыкнул и снова пообещал:

— Спрошу у Надюхи: про стихи. Бывай, Крыло.

Я попрощался, повесил трубку. Но к работе не вернулся. Потому что едва дошёл до письменного стола, как вновь раздался телефонный звонок — мама крикнула, что снова меня «требуют».

В трубке я услышал не голос Петрова — со мной поздоровался Сергей Рокотов.

— Ну, Крылов? — сказал он. — Узнал у своего друга про стихи?

Я сообщил, что «пока нет».

— Когда спросишь? — сказал Сергей.

Я не послал Рокота «на три весёлых буквы» — сдержал это желание. Посмотрел на часы, покачал головой. Снял очки, положил их на стол. Потёр уставшие за день глаза. Подумал о том, что Рокотов не успокоится, пока я не проясню ситуацию со стихами для нового репертуара ансамбля. Решил, что мысли о «собственных» песнях не давали лидеру ВИА покоя, раз уж он сегодня потревожил даже Надюху. Понял, что теперь Рокотов не даст покоя и мне.

Выругался: мысленно, чтобы не шокировать маму разнообразием своего арсенала «неприличных» слов.

— Сегодня спрошу, — пообещал я. — Вечером.

А про себя добавил: «Но только после того, как допишу главу».

* * *

«Точку» в главе я сегодня всё же поставил.

Заготовленная для концовки сцены фраза легла на страницу тетради — и будто кирпич с моей души свалился. Я ухмыльнулся, закрыл тетрадь, положил на неё шариковую ручку. Взглянул на испачканные чернилами пальцы.

Напомнил себе о данном Рокотову обещанье.

Выбрался из-за стола, раздвинул шторы. Увидел, что на улице уже темнело. Небо стало серым. Но фонари пока не зажгли.

* * *

В квартире Алины Волковой (в той, что на пятом этаже) горел свет. Но только в гостиной.

Само окно было закрыто — я отметил это обстоятельство.

— Вот и замечательно, — пробормотал я. — Нину Владимировну не побеспокою.

Направился к подъезду. Неторопливо взобрался по ступеням на последний этаж. К кнопке звонка не прикоснулся — сразу постучал по двери. Дверь мне открыла хозяйка квартиры, наряженная в знакомый потёртый халат. Я окинул Алину взглядом (посмотрел на небрежно собранные в «хвост» волосы, на полоску шрама, на бледно-голубые глаза). Вдохнул пропитанный табачным дымом воздух. Поздоровался. Шагнул в квартиру, не дожидаясь приглашения — Волкова попятилась. Я посмотрел Алине в глаза — наши носы почти соприкоснулись. Мне почудилось, что девчонка затаила дыхание. Подвинул Волкову со своего пути, сбросил ботинки. Осмотрел пол прихожей у себя под ногами: проверил его на наличие кошачьих «мин». Услышал, что в гостиной бренчала гитара — именно «бренчала», потому что на музыку издаваемые струнами эти звуки не походили.

Повернулся к Алине.

— Чай и печенье буду, — сказал я. — Спасибо, что предложила.

— Я тебе ничего не предлагала, — ответила Волкова.

Она закрыла дверь.

И сообщила:

— Печенье мы уже доели.

Я стянул с себя куртку — повесил её на крючок. Сообразил, что бренчала гитара вовсе не хаотично — звучала одна и та же струна, но менялись извлекаемые ею ноты. Я улыбнулся: узнал тренировочное упражнение, которому сам уделил немало времени, когда сын подарил мне «Гибсон». Вспомнил, как Кукушкина хвасталась мне воспалёнными кончиками пальцев. Увидел на полке знакомую обувь, взглядом отыскал и куртку своей соседки-семиклассницы. Увидел, что в прихожую выглянул Барсик. Он посмотрел мне в глаза, дёрнул ушами и громко мяукнул (его голос не показался мне приветливым). Гитара замолчала, будто среагировала на крик котёнка. И уже через мгновение в полутора метрах над ушами Барсика показалась голова Лены Кукушкиной. Семиклассница увидела меня — улыбнулась. Рванула мне навстречу, будто не видела меня не со вчерашнего дня, месяц или даже год. Заключила меня в объятия.

— Ванечка пришёл! — воскликнула она.

Я кашлянул, высвободился из плена девичьих рук.

— Крылов, а ты зачем пришёл? — спросила Алина.

— По делу, — ответил я. — Разумеется, по делу. Но и от чашки чая бы не отказался.

Кукушкина кивнула.

— Поставлю чайник, — сказала она.

Лена убежала на кухню.

Под присмотром хозяйки квартиры и белого котёнка я прошёл в гостиную. Увидел заполненную окурками хрустальную пепельницу на журнальном столике. Взглядом отыскал гитару — нашёл её на диване. Взял в руки музыкальный инструмент, всё ещё хранивший тепло рук семиклассницы. Уселся в кресло.