— Если вступлю в твой ансамбль, ты станешь моим начальником. Пока потренируюсь обращаться к тебе по имени отчеству. Вдруг, пригодится?

* * *

Перед выходом на сцену школьного актового зала я совершенно не волновался. Не грыз ногти и не маялся животом, как артисты из младших классов. В перерывах между выступлениями посматривал в зал. Видел, что сегодняшняя публика не походила на ту, перед которой я пел вчера. Смотрел на учителей, что сидели на зрительских местах с серьёзными лицами. Наблюдал за тем, как они скупо аплодировали участникам концерта. Как внимательно рассматривали юных артистов, словно мысленно выставляли тем оценки: за внешний вид, за артистизм, за правильный репертуар. Отметил, что педагоги одинаково реагировали и на читавших стихи октябрят, на сыгравшую на скрипке пионерку, и на пение Сергея Рокотова. Я удостоился от них всё тех же скупых аплодисментов, что и прочие участники концерта. Не услышал ни одного выкрика из зала: «Котёнок!»

Заметил сидевшую в центре зала симпатичную учительницу математики. Смотрел ей в глаза, когда исполнял вторую песню. Наши взгляды соединились примерно в середине первого куплета. В глазах женщины я прочёл удивление, смущение, интерес — всё это рассмотрел, пока вытягивал ноты. Скулы молодой учительницы за это время покрылись румянцем, словно женщине стало душно. А моя фантазия нарисовала множество восхитительных сцен с участием математички. Я обуздал распоясавшееся воображение. Напомнил себе, что стоял на сцене под лучами прожекторов. И что мои брюки не скроют реакцию шестнадцатилетнего организма на эротические фантазии. Зрительная связь между мной и симпатичной учительницей прервалась, лишь по завершению песни. Я мысленно поздравил себя, когда спускался со сцены: понял, что молодая математичка — орешек по моим зубам.

В третий свой выход на сцену я сразу же отыскал глаза учительницы математики (принципиально не смотрел на прочие не менее интересные части её тела). Гипнотизировал женщину все те минуты, что простоял на сцене. За это время математичка ни разу не отвела глаза. Изредка она смущённо улыбалась, потирала щёки и шею. Я уже чувствовал себя «победителем», спускаясь в зал. По завершении концерта вместе с прочими артистами отвешивал со сцены поклоны — следил за тем, как интересная мне особа направилась вслед за прочими учителями к выходу. И мне почудилось, что шагавший рядом с ней Василий Петрович (учитель физкультуры) обнял математичку за талию. Но уже в фойе школы я сообразил: не почудилась. Физрук по-хозяйски тискал молодую математичку на глазах у коллег. И эти его возмутительные действия не вызывали удивления или интереса у педагогов.

Я поинтересовался у Рокотова:

— Рокот, у нашего физрука роман с…

Сообразил, что так и не узнал имя симпатичной учительницы.

—…Математичкой?

Сергей взглянул на Василия Петровича и его спутницу, что стояли в окружении коллег.

— Так у них свадьба после Нового года, — сказал он. — Наши девчонки с первого сентября об этом шепчутся.

Рокот усмехнулся и добавил:

— Станет у нас в школе на одного Лесонена больше.

Я поправил очки. Напомнил себе, что я (в отличие от Василия Петровича) жениться на этой учительнице не собирался. С грустью смотрел на упакованные в чулки ноги математички.

— Тебе Полковник ещё не предлагал стать скоморохом для наших старичков во время банкета? — спросил Рокотов.

Я покачал головой.

— Не соглашайся, Котёнок, — сказал Сергей. — Эти жлобы тебя даже вином не угостят. Мы с Чагой уже отказались: нам хватило и прошлогоднего веселья. Пусть сегодня их пионеры развлекают.

Рокотов указал на девочек в красных галстуках, которые сегодня танцевали на сцене.

* * *

Я вспомнил о словах Рокота, когда возвращал директору школы гитару.

Полковник пригласил меня «остаться» — его приглашение поддержала Снежка.

— Ты ведь знаешь много хороших песен, Ваня, — сказала она.

— Я бы послушал про Снежную Королеву, — заявил её муж.

Но я сказал Михаилу Андреевичу, что устал: не «отошёл» ещё от вчерашнего концерта в ДК.

Взглядом попрощался с молоденькой математичкой и направился в гардероб.

Надел куртку. И едва ли ни нос к носу столкнулся с Наташей Кравцовой (на выходе из закутка, где оставлял верхнюю одежду десятый «А» класс). Кравцова ойкнула, уперлась мне в грудь ладонями.

— Ты меня напугал, Крылов! — заявила она.

— Сам себя иногда боюсь, — ответил я.

Посторонился — пропустил Наташу к ряду крючков для одежды. Та кивнула: поблагодарила меня. Вспомнил, как Сергеева называла Наташу «Принцессой» — вот за такие высокомерные жесты.

— Молодец, Кравцова, — сказал я. — Хорошую речь толкнула со сцены. Правильную. Учителям она понравилась.

Принцесса пожала плечами.