— А эти «кое-кто» не обычные завистливые идиоты, как этот… Леонид Феликсович Лившиц. Сообразят, что прежде ничем не примечательный школьник не мог в одночасье зафонтанировать эстрадными хитами. Заинтересуются происхождением песен. Обязательно проведут экспертизу моих текстов. Нормальную, не вымышленную. И узнают…

Я выдержал паузу.

—…Что все они написаны талантливой поэтессой Алиной Солнечной. Потому что песни, которые я пел у костра, уже никто не вспомнит. Один «Котёнок» — это допустимая погрешность. Я надеюсь, что он вообще не покинет стен рудогорского Дворца культуры. А слова и ноты других песен из будущего Рокотов от меня не получит.

Сделал осторожный глоток из кружки: чай пока не остыл.

— Не вижу смысла рисковать будущим, — сказал я. — Причём, не только своим. Из многих твоих стихов получатся хорошие песни. Как из «Ты возьми моё сердце». Музыку к ним напишу. А как вокалист я тебе и в подмётки не гожусь. Песни из будущего не увеличат шансы ВИА Рокотова занять высокие места на конкурсе. Если у ансамбля будут твои.

Пожал плечами.

Спросил:

— Так зачем рисковать? Стихи я не сочиняю: «Котёнок» не в счёт. Играть на гитаре меня научила ты…

— Я?

Алина взмахнула сигаретой.

— Больше некому, Волкова.

Я усмехнулся.

— Не мог же я обучиться самостоятельно. Так что музицировать меня учила ты. Запомни это. И всем говори, что пробудила во мне талант музыканта и композитора. Хотя… композитор из меня так себе: сочиняю не по правилам, а как получится. Важно, чтобы моим способностям нашлось понятное объяснение.

— Но…

Алина прогнала от своего лица дым.

— Ваня, но я не могу петь… — сказала она. — Не хочу!

Я повертел в руке остатки бутерброда — осмотрел их с разных сторон.

— Тогда Серёжа Рокотов погибнет. Пятнадцатого января восемьдесят пятого года. В Афганистане.

Алина выпрямила спину.

Я посмотрел ей в глаза.

— Но ты ведь сам говорил, что это мог быть его однофамилец! — сказала Волкова.

Она не отвела взгляд.

Белый котёнок вновь спрятал голову в тень от дивана.

— Вот и проверим, — сказал я.

Алина покачала головой.

— Крылов, — сказала она. — Так нельзя. Ты меня шантажируешь. Рокотов попросил о помощи тебя, а не меня. Его музыканты одобрили именно твою кандидатуру в вокалисты ансамбля. Ты мне только что сам об этом говорил. А ты перекладываешь ответственность за участие в конкурсе и… за жизнь Сергея на меня.

Я кивнул.

— Так и есть. Перекладываю. Шантажирую.

Снова откусил кусок бутерброда, неторопливо прожевал его.

Алина не сводила с меня глаз, курила.

— Ты пойми, Волкова. Я уже всё решил. Нашёл прекрасный выход из ситуации с фестивалем. Оптимальный! Он снимет угрозу ненужного внимания с меня и поможет Сергею. С твоей помощью вероятность успеха для ансамбля Рокотова поднимется на вполне приемлемый уровень. При моём участии шансы на лауреатство или дипломантство не будут столь же высоки. Это факт.

Усмехнулся.

— Пора вылезать из раковины, Алина, — сказал я. — Жизнь не закончилась, а только началась. Что бы ни случилось в прошлом, эти неприятности стали для тебя опытом, пусть и неприятным. Они сделали тебя сильнее, хоть ты этого пока не поняла. Ты ни перед кем, ни в чём не виновата. И никому ничего не должна. Живи нормальной, полноценной жизнью.

Проглотил остатки бутерброда. Запил их чаем. Стряхнул с ладоней крошки — на опустевшую тарелку.

— Но я не хочу на сцену, — сказала Волкова.

Я уловил в её голосе жалобные, плаксивые ноты. Махнул рукой.

— Не ной. После тех сцен, на которых ты уже побывала, петрозаводские подмостки покажутся тебе настилом в сельском клубе. Споёшь там пару-тройку песенок. Покрасуешься перед поклонниками. Заработаешь пометку в карму «За спасение человеческой жизни». Погуляешь по набережной Онежского озера. Хотя в декабре там будет… холодновато.

— А если у нас не получится? — произнесла Алина. — Если не станем дипломантами? Или если Сергею наши достижения не помогут?

— Должно получиться, — сказал я. — И должны помочь. Иначе… сама понимаешь. Будем, конечно, надеяться, что я видел на том сайте запись о гибели Сережиного полного тёзки. Но в любом случае мы с тобой хотя бы попытаемся помочь Рокотову. Как можем, как это в наших силах. Ведь так, Волкова? Попытаемся?

Алина смотрела на меня сквозь облако табачного дыма.

— А если даже с лауреатством или дипломантством Сергей всё равно поедет в Афганистан? — сказала она. — Ты уверен, что они его спасут? Что если всё это будет… зря?

Я опустил взгляд — посмотрел на выглянувшего из-под дивана Барсика.