Сильнейшие заряды, удары электричества бешеной мощи, впитывались в горячие плети рукавов, верхушки лавовых верёвок осыпались пеплом, но на смену им приходили свежие ростки лавы, продолжая высасывать из молниеносного силу. Сколько же силы в нём? Этот низший не так-то прост, как Санджай думал на первый взгляд. Даже вольта не получил за нападение.

— Я не новичок в подобных делах, а вот ты профан. — дерзко вскинул голову парень. Капюшон упал назад, показав молодое, порезанное лавой лицо с карими глазами.

Санджай сглотнул. Глаза расшились от страха, от понимания того, кто перед ним. Один из преследователей, один из загадочных Низших, что убивает целые отряды молниеносных, один из сильнейших заклинателей подземного мира и правая рука Короля. Третий мир опять выпустил на свободу этого психа.

— Агниас Кавана. — процедил мужчина, уже зная исход битвы. Победа — редкая удача.

— Знаешь меня? Мой автопортрет, что ли, висит в вашем списке «обходи стороной»? — сострил Агни.

— Только не когда на небе такая буря. — хитро сказал Санджай, соображая, как бы незаметно задеть низшего молнией да свалить без движений. А после добить. Эту войну он не проиграет. Только не он. Перед глазами пролетела вся жизнь и жизни его друзей, родных. Нужно отомстить за своих сгинувших товарищей.

И пока молниеносный вытянул руку, выпуская отросток молнии с запястья силой мысли на свободу, Агниас отскочил на шаг. Чуть не попал под удара хлыста в руке Санджая. Податливый хлыст молнии обжёг воздух, пылая ветвями разрядов. Но Агни уже заплёл врага в своей паутине. Присосавшиеся к телу верёвки никуда не делись, только больше запылали лавой, высасывая как можно больше энергии из противника. Обвились вокруг плеч мужчины. Агни резко дёрнул оковы вниз, впечатывая молниеносного в асфальт. И заговорил, пока тот не успел опомниться.

— Асхша. — прошипел, точно змея, Агни, проведя рукой над асфальтом так молниеносно, что Санджай не успел опомниться, когда земля поглотила его похлеще зыбучих песков.

Агниас довольно хмыкнул. Очередная и такая очевидная победа. Парень с пепельным волосами задрал голову в небо. Вот бы вытащить Перси с Небес, Закари, Лата, Эйдана или хотя бы Судзуми. Эта пятёрка давно действует низшим на нервы, но зато такая это аппетитная мишень. Точно осветят весь подземный город на сотни лет вперёд. Раст не просто так ищет сильнейшего и Агни мог поклясться своими лавовыми венами, что один из этой пятёрки точно может пригодится для Наследия. Нужно только их достать. Вот только как, когда молниеносные прячутся на Небесах, там, куда Низшим вход заказан. Нечистивые не могут попасть на Небеса, зато могут заманить праведных чуть пониже. Почему бы не спустить грешников с Небес? Ведь молниеносные совсем не святые, лишь притворяются.

Агни вернулся домой, заслышав шаги. Провалился под землю вслед за отправленным вниз молниеносным. Увяз в асфальте, как в воде, а после ухода всё стало прежним. Тягучие формы асфальта вернулись в твердь, осыпая иллюзиями ничего не подозревающий люд. Вы не одни на этой планете. Вокруг много теней.

Я завёл мустанг, краем глаза глянув на плечо. А затем покосился на плечо снова, глядя на прилежно сидящую пай-девочку Киви. Богомолиха с виду, но на самом деле опаснейший белиал. Её росту не предела, как и аппетиту, не говоря уже о непробиваемом хитиновом экзоскелете. Чего это она вдруг такая тихая? Теперь понятно, кто в стекло прыгнул!

— Ты как тут оказалась?

Стоило взять артефакт в руки да кинуть в тайник — прямо в экстрамерность у меня под правой рукой, куда отправил эскиз проклятой сабли утром, как Киви уже не было на месте.

— Куда подевалась? — принялся обшаривать салон взглядом я. — Ай!

Укусила меня за палец! Я поднял руку вместе с богомолихой, что крепко повисла на пальце, взяв в тиски мощной челюстью. Как маленький ребёнок. Скучно ей. А мне больно! Если бы хотела укусить по-настоящему, давно бы уже откусила мне палец.

— Вкусно?

Она зависла в неловком оцепенении и радостно махнула одной лапкой. Вот и исчезла пай-девочка. Заметалась по всему салону, пытаясь покусать мне всю обшивку. В этот раз по-настоящему. Можно и было и по-другому сообщить, что проголодалась.

— А ну-ка стоять! Это моя любимая машина. Даже не смей! Куплю тебе чего-нибудь пожевать по дороге.

Услышав про еду, Киви успокоилась. Уселась на бардачке, подозрительно следя за мной, выполню ли я обещание, и указывая путь, в какую столовую ей заскочить. Она недовольно дёрнула усом, когда узнала, что придётся перебиться всего лишь десятью огромными бутербродами.

— Не хочешь, я сам съем. — я картинно потянулся к горке еды на переднем сиденье, поверх которой, как королева, восседала богомолиха.

— Неа! — заявила Киви, цапнув меня за палец.

— Эй, хватит кусаться!

На мир опустилась глубокая ночь. Дождь хлестал по щекам. Мир погряз в тишине. Когда я доехал до места преступления, в машине даже обёртки не осталось. Всеядная Киви чуть не съела и сиденье, пока я её не остановил.