Венды словно сорвались с цепи. Их набеги терзали Тюрингию и земли подвластных саксов. Мелкие банды дикарей вытаптывали поля, жгли деревни и уводили скот. Да и людей они, по слухам, тоже куда-то уводили целыми селениями. В рабство продавали, не иначе. Сильные отряды налетчиков уже видели в окрестностях Кельна и Маастрихта. Запад Франкии был разорен дотла, теперь настал черед востока. Нужно было бы провести карательный поход, но проводить его было некем. Франки собирали ополчение, но защищали лишь собственные паги^[6], наотрез отказываясь удаляться от своих домов. Графы и герцоги только руками разводили, слишком много людей и оружия было потеряно в прошлом году.

Делегация знатных саксов смотрела на короля исподлобья. Они его ненавидели, а он их презирал, и это не было секретом ни для кого из собравшихся в огромном зале старого дворца короля Теодеберта. Двухэтажное здание под крышей из деревянной дранки служило правителям Австразии уже второй век. Крошечные окошки, которые закрывались зимой наглухо, теперь пропускали внутрь толику света. Зимняя затхлость ушла вместе с серой холодной слякотью, а лето принесло, наконец, чистую свежесть в жилище короля. Римский Диводурум растаскивался на камни, но строили из него все больше городские стены, монастыри и церкви. Новые здания были куда меньше и проще, чем римские образцы. Слишком дорого это было по нынешним временам. Старые общественные постройки давно забрала себе церковь, и даже собор святого Петра, который простоит еще полторы тысячи лет, был переделан из старых бань. В городе не нашлось здания лучше, а строить так уже не умели.

Крепкие мужи с длинными светлыми бородами и волосами, расчесанными на пробор, горделиво выпячивали грудь. Германцы были одеты просто, лишь воинские пояса были украшены золотом и серебром. И длинные ножи, что носили имя их племени, имели богатые рукояти, недоступные простым общинникам. Они стояли перед королем без своих мечей, но лишить свободного мужа его ножа было просто немыслимым оскорблением. Охрана поглядывала на саксов с опаской. Их ножи были в локоть длиной, и управлялись с ними северные гости на редкость умело. Послы представляли весь многочисленный и сильный народ саксов, все его четыре племени. Тут были вожди нордальбингов, вестфалов, остфалов и энгров. Все они принесли к королю свои горести и беды. И все они ждали справедливого суда.

— Государь, — почтительно сказали они. — Мы платим дань, которую наложил на нас еще старый король Хлотарь, сын великого Хлодвига, твой прадед. Уже сотню лет наш народ отдает по пятьсот коров каждый год. И эта дань висит у нас на шее, словно тяжелый камень.

— Это так, — Дагоберт кивнул с непроницаемым лицом. — Вы платите то, что должны. А когда перестали платить, то были сурово наказаны.

— Мы помним это наказание, король, — хмуро засопели вожди. — Но должны не только мы. У тебя тоже есть долг перед нами. Защити нас, раз уж берешь с нас дань.

В зале повисло напряженное молчание. Франки волком смотрели на саксов, а саксы на тюрингов, которые в свою очередь поедали взглядом франков. Здесь у всех была одна проблема. Озверевшие сербы, земли которых разорили в прошлом году, пришли вернуть должок с процентами. Проклятые венды перестали быть мальчиками для битья, они отрастили острые зубы.

— В этом году похода не будет, — нехотя выдавил из себя король. — Войско нужно мне здесь. На мои земли тоже нападают враги.

— Тогда будет справедливо, король, что и дани в этом году тоже не будет, — мрачно ответили саксы. — Разве не так?

— Это будет справедливо, — нехотя, сквозь зубы ответил Дагоберт.

— А может быть, будет справедливо и вовсе освободить нас от дани, и мы станем щитом на пути вендов? — вожди пристально, без тени страха, посмотрели на правителя франков. — Что ты думаешь, король Дагоберт? Мы не пропустим вендов на Кельн, а за это не станем больше платить дань.

В их словах насмешка была спрятана очень глубоко. Так глубоко, что ее почти не было видно. А вот на самой поверхности лежала неприкрытая угроза. Угроза пропускать без боя отряды сербов и бодричей через свои земли на беззащитные земли Австразии. Дагоберт исподволь посмотрел на Пипина, который медленно закрыл и открыл глаза. Многоопытный майордом тоже не видел выхода из этой ситуации.

— Милость короля не имеет границ, — произнес Дагоберт с каменным лицом. — Вы освобождаетесь от старинной дани взамен на защиту границ Франкии. Да будет так во веки веков^[7].

— Благодарим, великий король, — с достоинством поклонились саксы. — Мы будем молить за тебя Водана и Фрею.

Делегация саксов ушла, и ее сменили тюринги, которые примчали сюда со всех ног, требуя военной помощи. Войско князя Дервана громило их страну, уводя коней, гордость той земли. Куда ни кинь взгляд, путник видел два, три, а то и четыре дыма на том месте, где только вчера была зажиточная деревня или крепкий хутор. Многословные ритуальные приветствия и речи закончились быстро. Слишком серьезен был повод для встречи с королем. Тюрингам надоело перекатывать пустые слова.

— Защити нас, король, — перешли тюринги к сути. — Твои графы дерут с нас три шкуры, собирая подати, но выгнать сербов с нашей земли не могут.

— Король защит вас. Вы получите ответ вечером, на пиру, — ответил Пипин и отпустил делегацию, подмигнув нечего не понимающему Дагоберту.