— Что ты переспрашиваешь каждое слово, как недоумок? — поморщился Коста. — Заткнись и слушай. Поплывешь в Александрию и привезешь оттуда двух лицедеев. Кривляк с ярмарки не бери, они не годятся. Брать обязательно таких, кто в старых трагедиях играет. В Александрии старые семьи это дело любят, лицедеев там как коровьего дерьма в Юлиановой гавани. Они должны выглядеть солидно, лучше, если будет брюхо. Чем больше брюхо, тем лучше. Понял?

— А что им обещать? — облизнул губы Миха.

— По пятьдесят номисм каждому, — весомо сказал Коста.

Он помолчал, давая ощутить всю чудовищность суммы. На двоих фунт золота с третью! Ничего подобного актер заработать не мог бы при всем своем желании нигде и никогда. Лицедеи были презренным, ничтожным племенем, частенько промышлявшим воровством и проституцией. Лишь единицы из них, отмеченные каким-нибудь особым умением, неплохо зарабатывали.

— Работы на месяц-два, — продолжил Коста, — кормежка и жилье с меня. Жду тебя здесь, ровно через шесть недель. Не опаздывай. Время — деньги, Михаил.

Август 632 года. Тергестум (совр. Триест). Истрия.

Княжеский поезд не слишком отличался от похода конного отряда. Собственно, он и был именно таким отрядом за исключением того, что воинов сопровождала четвертая рота Сиротской сотни в полном составе. Это вышло совершенно случайно. По крайней мере, так думали все, кроме князя и воина Дражко, который догадывался, что все это неспроста. Мальчишек взяли для всякой надобности. Именно они ставили палатки, таскали воду, собирали дрова и поили коней. Они не жаловались, скорее совсем наоборот, ведь жизнь за высоким забором надоела всем до крайности. Княжич трусил на низкорослой степной лошадке и с любопытством крутил башкой по сторонам, стараясь запомнить все, что видел по дороге. Горы, поросшие лесом, Дунай, который у Белграда был куда шире, чем у столицы, Пуста, жуткая когда-то аварская степь… Все это было волнующе незнакомым, и Святослав едва сдерживал восторг, прикоснувшись к настоящей воинской жизни. А потом он увидел море, свою мечту. Мечту, которую он почерпнул из той самой книги…

Святослав прочел ее уже раз десять, и выучил наизусть каждое слово в ней и каждый мазок кисти художника. Ему, словенскому мальчишке, не избалованному излишествами, эта книга казалась окном в новый дивный мир, которого не видел никто из живущих рядом. Святослав для себя уже все решил, и прямо заявил отцу, что мечтает увидеть море и побывать в дальних странах. Отец тогда ничего не ответил, лишь закусил в задумчивости длинный ус, а уже через месяц рота, в которой служил Святослав, пошла в поход вместе с князем, когда он собрался в Истрию.

Земли далматинских хорватов, что давно разошлись с хорватами северными, жившими неподалеку от Праги, были изрядно почищены людоловами хана Шебы. И чем ближе к Истрии подходил княжеский отряд, тем меньше словен там оставалось. Многие роды ушли высоко в горы, а то и вовсе откочевали на юг, где ничтожные ромеи не имели сил сопротивляться новым захватчикам. Сами ромеи, которых гнали с земли, напротив, уходили в Истрию, соблазненные послами герцога Виттериха, повелителя той земли.

Тергестум оказался небольшим городишком, окруженным невысокой крепостной стеной, сложенной из каких-то разномастных обломков. Бывший имперский город не шел ни в какое сравнение с городами варварской Словении, и это ощутил даже самый недалекий из пацанов. Многие и грудь выпятили вперед, свысока поглядывая на суетливых и шумных ромеев. И на не ромеев тоже. Они ведь не босяки какие-то, а княжьи воины, у которых и лук приторочен к седлу, и полный колчан стрел имеется. Не смотри, что мальчишки еще. Местные сильно отличались от прокаленных солнцем египетских матросов, пивших в таверне, смуглых носатых иудеев и громогласных данов, готов и саксов, служивших в дружине герцога. Городок был довольно оживленным, а жизнь в порту так и вовсе била ключом. Сюда как раз привезли очередную партию коней, но на этот раз арабской породы.

Низкорослые лошадки с треугольной головой и задорно поднятыми хвостами были на редкость выносливы и сильны. Два десятка голов привезли на племя из Кейсарии. Коневоды племени тарниах, обосновавшиеся за Тисой, будут подмешивать их кровь в местные породы, пытаясь вывести лучших коней Запада. По слухам, даже диких тарпанов ловили и пасли потом в гигантском хринге аварского кагана, превратившемся в конный завод. Дикие лошади, жившие в лесах Словении, имели копыта, подобные камню, куда крепче, чем у нежных южных пород.

Они пробыли в городе уже две недели. Князь проводил время с герцогом, привезенные из Братиславы мастера трудились на какой-то трофейной лохани, а четвертая рота, отработав за городом конную карусель со стрельбой по мишеням, наслаждалась законным отдыхом. Мальчишки, стреножив коней, с воплями побежали к морю, ныряя с головой и сплевывая непривычно соленую воду. И даже обрин Айсын, которого долго учили плавать, блаженно лежал на воде, раскинув в стороны руки. Остальные затеяли догонялки, и эта игра в чистой, прозрачной, словно горный ручей воде была совершенно иной, несравнимой с привычной им раньше. Море — не река, тут ведь и берега не видно.