Халид ибн аль-Валид по сравнению со своим противником выглядел, словно оборванец. Простая кольчуга, шлем, посеченный многими ударами, и стоптанные сапоги вызвали насмешки в стане персов. Эмир мусульман, который целеустремленно скакал вперед, не обращал на это ни малейшего внимания. Его куда больше волновало то, чтобы в бою солнце не било ему в глаза. Обе армии замолчали, напряженно вглядываясь в две фигуры, через которые сам бог явит сейчас свою волю. И только Стефан не смотрел на них, потому что торопливо натягивал тетиву арбалета и клал на его ложе болт. Он облегченно выдохнул, приготовившись к бою, и вдруг случайно нажал на спусковую скобу. Скованный пехотинец, который опустил щит в ожидании редкостного зрелища, с коротким всхлипом обвис на цепях, схватившись рукой за арбалетный болт, торчащий из его груди. Царившая на поле тишина взорвалась криками. Возмущенными — со стороны персов, и восторженными — со стороны мусульман. Все знали нескладного недотепу с самострелом, и многие хохотали до упаду, передавая необычную весть до самого края растянувшегося в стороны войска.

— Кто посмел? — разъяренный Халид повернул коня в сторону войска. Но увидев растерянного Стефана с разряженным арбалетом, лишь укоризненно покачал головой. Это было не по правилам, первую кровь должен был пролить именно он.

Всадники спешились и встали друг напротив друга. Хормуз был опытнейшим воином, и Халид видел его движения отменного бойца. Они осторожно переступали ногами, двигаясь по кругу. То один, то другой делал выпад мечом, проверяя защиту врага. Меч неизменно принимался на щит, а такие простые финты, как подцепить кончиком сапога песок и бросить его в глаза противника, лишь вызывали понимающую улыбку. Халид ударил в лицо, немыслимым движением уведя меч вниз. Он хотел подсечь голень перса, но нет. Тот был слишком опытен, и его нога ушла назад. Меч свистнул, рассекая воздух, и Халид чуть провалился в ударе. Ответного выпада он избежал чудом. Лезвие меча лишь нежно коснулось его уха. Удар! Блок! Удар! Блок! Сталь зазвенела, а мечи, которые бойцы берегли, стараясь развернуть плашмя, покрылись первыми зазубринами. Как ни жалели воины свое драгоценное оружие, избежать его порчи было нельзя. Бывали битвы, когда Халид ибн аль-Валид ломал по несколько мечей, которые не выдерживала его ярости.

— Бросим мечи, — прохрипел Хормуз. — Сразимся врукопашную. Воины устали ждать.

— Сразимся, — ответил Халид и отбросил оружие сторону.

Они повалились на землю, а со стороны персидского войска со скоростью молнии бросились двое воинов с обнаженными мечами. Видно, перс все-таки решил изменить волю Аллаха. Аль-Каака ибн Амр с истошным визгом ударил коня пятками и вырвался из строя. Первого из персов он зарубил длинным тягучим движением, а второго — почти сразу же, достав его в каком-то немыслимом наклоне с коня. Воины заорали, а потом заорали еще сильнее, когда увидели, что их эмир встал с земли, вытирая окровавленный нож о нарядную одежду поверженного Хормуза.

— Ну, теперь-то можно? — пробормотал Стефан и пустил стрелу в строй персов. Он попал. Промахнуться по плотному строю было невозможно.

Скрип тетивы, который раздался вокруг, породил в нем простую мысль. А ведь персы тоже умеют стрелять. И он наклонился вниз, снова натягивая тетиву арбалета. Как выяснилось, его мысль была крайне своевременна, и в железный горшок шлема ударила стрела, пущенная навесом с той стороны. — Так вот для чего брат Само велел такие широкие поля для шлемов делать! — догадался Стефан, с отстраненным любопытством разглядывая своего соседа, который схватился на стрелу, ударившую его прямо над ключицей. Из раны багровым фонтанчиком ударила кровь, перемешанная с пузырьками воздуха. Острое жало достало до легкого. Стефан так и стоял, унимая дрожь в руках и глядя на землю. Он понимал, что как только поднимет голову, так тут же вновь станет открыт для стрел, и ему стало безумно страшно. А войско двинулось вперед, увлекая его за собой.

Стефан мало, что запомнил из того, что было потом. Только взводил тетиву и стрелял в того, кто казался ему врагом. И даже иногда попадал в цель. Персы держались какое-то время, пока командующие флангами Кубаз и Анушджан не решили отвести войско, чтобы перестроить его на соседних холмах. У них ничего не вышло. Скованные цепями пехотинцы, брошенные своими, были изрублены в мгновение ока, а остальное войско так и не построилось. Оно продолжило свое бегство…

— Ты не передумал, слуга императора? — спросил его Халид ибн аль-Валид. — Ты славно бился, клянусь Аллахом! Твои стрелы не спутать ни с чем. Ты сразил пятерых персов и заслуженно получил свою долю в добыче. Триста персидских драхм, неплохие деньги. Можно купить десять верблюдов! Пойдем с нами! Мне по сердцу слушать твои истории у костра.

— Я буду искать брата, эмир, — покачал головой Стефан. — Это же Казима. Я найду тут какого-нибудь купца, и уплыву с ним.

— Не надо никого искать, — сказал Халид. — Мы не тронули этот город, потому что он присягнул нам. Думаю, любой купец сочтет за честь, если я попрошу отвезти тебя на Жемчужные острова. И я подозреваю, что он сделает это совершенно бесплатно, и будет улыбаться тебе всю дорогу, до самого Бахрейна.

Май 633 года. Александрия.