А-а-а! — заорал пират, который поймал стрелу в бедро. Плетеный щит укрыл его грудь, а потому Стефан целил ниже.

Веревки с крюками у морских разбойников закончились, и в борт дау почтенного Юсуфа вцепилась жадная рука.

— Какой хороший нож! — в очередной раз восхитился Надир, отрубив кисть этой руки. По ушам ударил истошный вой. — А! Шайтан! — Брошенное умелой рукой копье ранило его в бок.

— Ты как? — проорал Стефан, убив того, кто ранил его брата. Юсуф снова заложил крутой вираж, и корабли разошлись на два десятка шагов.

— Переживу, — поморщился Надир, зажимая рану, — но боец теперь из меня никакой.

— Они бегут! — не веря своим глазам, прокричал Юсуф. Пиратский корабль удалялся от них с каждой секундой. — Они бегут!

— Им конец, — со знанием дела ответил бледный Надир. — Купцы утопят эту шваль. Вон, дугой пошли. Эти парни слишком увлеклись, они не успеют уйти.

— Откуда знаешь? — удивился Стефан, который туго затянул его рану полотняными бинтами.

— Да сколько раз сам так бегал, — хмыкнул Надир. — И даже тонул один раз, еле спасся в тот день… Я тогда и прибился к Юсуфу жемчуг ловить. Он меня из воды вытащил чуть живого.

— Адана! — ткнул рукой Юсуф. Там, на горизонте высились желтовато-серые стены главного порта Йемена. — Мы дошли! Аль-Узза, благодарю тебя!

— Не советую поминать ее там, — мотнул головой Стефан. — Войско халифа прошло в тех землях железной метлой. Лучше смени небесного покровителя, почтенный Юсуф. От всей души советую.

* * *

Три месяца спустя. Ноябрь 633 г. Бывшая провинция Дакия (совр. Румыния).

Готы, гепиды, тайфалы, лангобарды, гунны, сарматы, аланы, бессы, карпы, костобоки, вандалы, авары… Множество народов прошло через эту землю после того, как непобедимый император Аврелиан бросил эту провинцию триста пятьдесят лет назад. У империи не было сил ее защищать, и новая граница прошла по Дунаю, который стал неодолимой стеной еще на столетия. Север Дакии занимали горы, а юг — степи, через которые и проникали захватчики из Азии в Европу. А вот теперь новые захватчики пошли с севера на юг. Целые славянские племена двигались через горы за Дунай. Они шли туда, где тепло, и горе было тем, кто вставал у них на пути.

Узкое горлышко между Карпатами и Дунаем пропустило через себя миллионы тех, кто хотел новой жизни на новом месте. Звероподобные кочевники уничтожали все на своем пути и, тем более странно было встретить здесь чернявых людей, говоривших на вполне себе понятной латыни. Они как-то смогли уцелеть во всей этой бесконечной кровавой карусели.

— Кто такие будете, почтенные? — Самослав с любопытством разглядывал крепких смуглых мужиков в овчинных безрукавках и бараньих шапках. Всадники привели их из ближайшей деревни, вежливо вытащив из домов.

— Мы романи, — ответили мужики.

— Румыны, что ли? — пробурчал про себя удивленный донельзя князь.

Романами в Империи называли латиноязычных граждан, в отличие от ромеев, говоривших по-гречески. Самослав вспомнил, что множество потомков легионеров не захотело уходить со своей земли, и остались, когда Дакию бросили на растерзание варварам. Далекие потомки римлян, греков, этрусков, иберов, сирийцев, галлов, иллирийцев, исавров, армян и германцев вынуждены были говорить между собой на латыни, языке легионов. Они перемешались с потомками даков, гетов и гепидов, переплавившись постепенно в один народ. А потом этому народу дали свою кровь и славяне, которые поселились рядом, немного не дойдя до ромейских земель.

— Кто из вас старший? — полюбопытствовал князь, а навстречу ему вышел и с достоинством поклонился седоватый мужичок в обшитой тесьмой рубахе.

— Меня зовут Петр, сиятельный, — сказал он.

— Вы христиане? — удивился князь.

— А как же! — вскинулись романы. — У нас и монастырь тут есть.

— Монасты-ы-ырь! — удивленно протянул Самослав и глубоко задумался. Он пока не давал разрешения строить в Словении монастыри, чтобы не усугублять вражду между конфессиями. — И давно?

— Да сколько себя помним, — развели руками уважаемые люди. — При наших дедах он уже точно стоял.

Жизнь тут была непростой. Степь была тем местом, откуда приходили враги, а горы были тем местом, где от этих врагов можно было укрыться. Здесь Великая Степь, огибая с юга Карпаты, протянулась узким языком до самой Паннонии, где уже раскинулась привычно широко, став жуткой аварской Пустой. Потому-то на юге Дакии кочевали мелкие племена, а на севере жили потомки римских колонистов и словене, поселившиеся рядом друг с другом. Они растили зерно и пасли овец, уводя стада в горы при малейшей опасности. И то, что эти люди за три с половиной столетия полнейшего хаоса смогли сохранить свою веру, свой язык и свои земли, означает, что их нужно воспринимать всерьез.

— Я, почтенные, это край под свою руку беру, — любезно пояснил Самослав старейшинам. — Вы как, добром пойдете, или воевать будете?