Едва я успел осознать, что чувство невесомости исчезло, как осознал себя стоящим посреди круглой тренировочной платформы.

Приятный солнечный свет попадал внутрь помещения сквозь витражные окна восьмидесятого этажа Башни.

Я медленно поднял голову и увидел напротив себя широкоплечего старика с развевающейся по ветру мантией Магистра.

— Ну ты и козлина, Аргус, — сплюнул я на землю, ощутив тонкий черный клинок у себя в руках.

До боли знакомая рукоять, оплетенная кожей «Ночного Василиска», легла в руку как влитая.

— Чего ты хочешь, Паладин? — спросил неестественным голосом старик, который только внешне выглядел как мой наставник Акс в последний день перед попаданием в злополучный Портал.

Его неживые глаза с угрожающим вызовом смотрели мне в самую душу, а тяжелые морщинистые руки сжимали трость, выставленную перед собой.

— Ничего не изменилось, — без улыбки ответил я, — моя цель крошить тварей.

— Ложь! — холодно отозвался старик и заостренное лезвие трости в мгновение ока оказалось перед моим лицом.

Я тысячи раз видел как от одного пореза этой трости, пачками умирали враги Ордена.

Удар только поначалу показался быстрым, однако у меня было достаточно времени, чтобы выставить клинок и отразить его, но вместо этого я разжал кулак, и оружие упало мне под ноги.

Казавшийся неминуемым смертельный удар в шею остановился, а старик вернулся в изначальное положение также быстро, как и атаковал. Безжизненные глаза Акса сощурились, и он тут же отбросил трость в сторону и распахнул руки в стороны, словно готовясь к объятиям.

В коридоре тут же начал раздаваться шум. Башню тряхнуло от череды взрывов. Пол пошел трещинами… хлынувший отовсюду огонь заволок собой южную часть помещения, а из дверей за моей спиной внутрь ворвались десятки безликих вооруженных людей.

Я же даже не шелохнулся и неотрывно смотрел в глаза наставника.

— Чего ты хочешь теперь, Паладин? — прогрохотал голос.

— Ничего не изменилось, — равнодушно ответил я.

И стоило мне это сказать, как ворвавшиеся десятки убийц рванули ко мне. Инстинкты вовсю затрубили о смертельной опасности, и мне потребовалось немало волевых усилий, чтобы остаться неподвижным.

Тело не понимало разницы и принимало все происходящее за реальность.

За миг до того, как меня настигли клинки еретиков, тело напряглось, готовое принять смертельный удар, но убийцы вдруг пробежали мимо, намереваясь атаковать моего наставника, в глаза которого неожиданно вернулась жизнь, взгляд Акса стал осознанным, а его губы едва слышно прошептали «Помоги»…

— Ну и сука же ты… — до крови сжал я кулаки, и зло прошептал: — «Прочь!»

Приказ сопровождался взмахами обеих рук, из которых вырвались сотни сверхтонких черных нитей и разорвали каждого еретика на мелкие кусочки словно сито.

Подняв глаза, я увидел окровавленное улыбающееся лицо старика Акса, невредимо стоящего посреди горы окровавленных ошметков.

Не успел я моргнуть, как звуки пожара пропали и тело обдул горячий воздух. Я открыл глаза и увидел ненавистный белый песок, который тут же противно заскрипел на зубах.

Я стоял посреди бесконечной белой пустыни и смотрел на свои босые ноги.

— Взгляни на меня! — прогрохотал призывающий величественный голос Аргуса.

— Пошел нахер, — не поднимая взгляда ответил я.

— Так ты разговариваешь со своим наставником? — укорил меня голос.

— Мой наставник мертв, — холодно произнес я.

— Вот именно! — торжествующе прогрохотал голос, и земля под ногами качнулась.

Угол зрения сменился без моей воли, и я второй раз в жизни был вынужден бессильно наблюдать, как тело старика Акса рассыпается в белый прах посреди иномирной пустыни и оставляет после себя лишь потрепанную старую мантию.

— Зачем тебе все это? — холодно спросил я в пустоту, — так сложно было обратиться волком или еще какой хренью и напасть? Что тебе от меня нужно?

— Честный ответ, — раздался отовсюду разом голос, — чего ты хочешь, Паладин?

Пустыня начала изменяться, а вместо нее вокруг стали показываться картинки воспоминаний убийств людей, совершенные моими руками.

Аргус показал чернобородого лесника, которого я, еще будучи мелким щеглом, сначала спас от прорвавшейся к нему в деревню горной пантеры и последующую благодарность в виде наброшенной мне на шею петли… Отрубленная его же топором голова лесника прокатилась сейчас под моими ногами, как живая… потом пошел второй флешбек… третий… четвертый… пятый…

Картинка постепенно ускорялась и прекратился этот казавшийся бесконечным калейдоскоп моим последним убийством, где мой попугай перекусывает налитым черной дымкой клювом шею какого-то бедолаги.