Айсманн сразу же развернул прибор боком, чтобы крышка не заслоняла от нас лампы-сигнализаторы.

— Мой клиент и я имеем полное право знать, что показывает детектор. Во избежание недоразумений и ошибочных выводов.

— Простите? — хором спросили оба.

— Детектор иногда ошибается.

— Правильно настроенный — нет.

— Пари на десять тысяч рейхсмарок, господа? Вы настроите на меня ваш прибор, я скажу, что я чех, и прибор покажет, что я лгу, хоть как бы вы его не настраивали. А между тем я чех и могу это доказать.

— Простите, как такое может быть?

— Вот так. Моя мать — чешка. Мой отец — германский военнослужащий, погибший за полгода до моего рождения. Мать растила меня сама, мое детство прошло в Чехии, мой родной язык — чешский. Я идентифицирую себя как чеха, у меня в паспорте записано, что я чех. Фамилию отца — Айсманн — я взял себе позднее. Тем не менее, я еще в студенческие годы, во время практики в полиции, убедился, что любой детектор, правильно откалиброванный, верно определяет правдивость любых моих утверждений, кроме того, что я чех. С тех пор выходили новые модели детекторов — но все они определяют, что я лгу, называя себя чехом. Мой преподаватель психологии предполагал, что глубоко в моем подсознании сидит убеждение, что национальность определяется по отцу, а все остальное неважно. Однако факт есть факт: я совершенно искренне сознательно считаю себя чехом, я юридически им являюсь. Следовательно, детектор ошибается. Мне известны и другие казусы, но этот я опробовал на себе лично.

— Хм… Ладно, будем надеяться, что в этот раз обойдется без казусов.

Далее последовала серия вопросов о моем прошлом — на что я отвечал одно и то же: «не знаю или не помню». Агенты выглядели озадаченными: врачи-консультанты ошиблись, первый случай тотальной амнезии — или же я просто обманываю детектор?

— Ладно, — сказал Финч. — Давайте перейдем к тому, что вы помните самым первым.

— Я открыл глаза в помещении, которое определил как лабораторию. Я находился в лежачем положении на столе, зафиксированный за руки и ноги.

— Там был кто-то еще?

— Нет.

— Что было дальше?

— Я освободился и выбрался из этой комнаты.

— Как именно вы освободились?

Скользкий вопрос… Скажу про кодовую фразу — будет вопрос «откуда я ее знаю». А я не собираюсь раскрывать свой талант угадывания.

— Мой ответ может повредить третьим лицам, которые ни в чем не виноваты.

— Там были третьи лица?

— Нет, их там не было. Но мой ответ может им повредить, а я не хочу им вредить.

— Каким образом им будет нанесен вред, если они непричастны?

— Ответ и на этот вопрос может им повредить.

Тут вмешался граф:

— Секундочку! — и достал телефон.

Через тридцать секунд у меня в кармане завибрировал мой: это пришло сообщение «вы говорите о недостаточно прочных наручниках?»

— Вроде того, ваша светлость, — сказал я вслух.

— Ну, за это вам точно не стоит переживать, — ответил граф и обратился к агентам: — герр Нойманн порвал приковывающие его наручники и, как видно, благодарен их производителю за это. Само собой, что мои слова — не для протокола.

— Как скажете, — согласился агент.

Я мысленно перевел дух: хорошо, что в свое время я создал у графа такое впечатление. Сейчас это мне помогло.

Затем Финч возобновил допрос:

— Как вы выбрались из лаборатории?

— Через дверь.

— Она была не заперта?

— Довольно очевидно, что человек не может выбраться через запертую дверь, не так ли? Похоже, господа экспериментаторы вполне доверяли средствам фиксации, меня даже никто не охранял.

Это был рискованный момент: мне пришлось конструировать ответ так, чтобы он состоял из двух правдивых фраз, но допрашивающие восприняли ее как одну. Обмануть детектор нельзя — а допрашивающего можно. Даже не обмануть, а перехитрить.

— Что вы знаете о поставленном над вами эксперименте?

— Факт его проведения.

— Как вы это узнали?

— Из слов сотрудницы лаборатории.

— Она говорила в вашем присутствии?

— Да.

— К кому она обращалась?

— К кому-то, кого называла «герр Райнер». Она говорила это по телефону.

— Это произошло до того, как вы освободились?

— Нет, после.

— Простите, не понял, как такое возможно?

— Я сидел в ее кабинете, в шкафу для одежды. Она не знала, что я там.

— Вы видели ее или только слышали?

— Видел через щелочки в дверце.

— Вы сможете ее узнать по фото или вживую?

— Возможно, но не факт.

— Вы видели ее лицо?

— Видел, но мельком.

— Что было дальше?

— Мне нужно посоветоваться с адвокатом. Герр Айсманн, выйдем в коридор?