И мне это, в общем-то, очень даже на руку: в данный момент я, как заметил Айсманн, дееспособен очень ограниченно. У меня ни жилья, ни гроша за душой, ни даже адекватного понимания реалий, в которых я нахожусь. Будь я сейчас предоставлен самому себе — куда идти, что делать? А так у меня есть кров над головой и стол, а также юрист, который решает за меня мои наиболее насущные проблемы. Я нахожусь в эдакой «тихой гавани» — и до тех пор, пока не буду готов выйти в открытое море, мне стоит дружить с владельцами этого «порта».

К тому же я поймал себя на мысли, что это не так уж и сложно: за ширмой из знакомых отвратительных образов скрывается система и идеология совершенно иного порядка и типа.

И ведь дело даже не в том, что Ницше не написал свою ущербную философию. Германия не проиграла Первую мировую, а это ключевой момент. Это значит — не было унизительного Версальского договора, и «миф о ноже, воткнутом в спину» не родился на свет. Никто, включая Гитлера, не искал «предателей», евреи не стали козлом отпущения. Гитлер, ясное дело, остался все тем же «бесноватым ефрейтором», его нездоровая психика никуда не делась, но тут у нее появилась совсем другая цель — ацтеки, которые, надо признать, гораздо больше этого заслуживают. Ну в самом деле, жертвоприношения в начала двадцать первого века — они там в своей Америке вообще на всю голову больные?

А в итоге возникла иная идеология. Если «там» это было арийцы и «унтерменши», и первые угнетали вторых, то тут есть высшая раса, низшая раса и «нелюди». При этом арийцы не только правят унтерменшами — но и защищают их. И здесь за вывеской нацизма уже явно проглядывает совсем другая система. Взять ту же Спарту: в ней были полноправные граждане — спартиаты — и лишенные политических прав «периэки», то есть лично свободные жители полиса, которые при этом не были военнообязанными. Все честно: кто воюет, у того все права, а кто не воюет — у того прав меньше. Правда, еще были илоты — но это издержки эпохи.

Так что, если закрыть глаза на болезненные лично для меня символы и «маркеры», вроде свастики и терминологии, то все не так уж и плохо. Нацизм без душегубок и лагерей смерти — это уже не нацизм. И если раса господ должна защищать расу «слуг», но сами слуги при этом избегают бремени войны — то это даже отчасти справедливо. Да, для меня концепция «арийцев и унтерменшей» изрядно пованивает нацизмом, но только пованивает.

Более того, во время прошлого обеда с Брунгильдой я уловил, что здесь никогда даже не звучала идея истребления унтерменшей, максимум — идея депортации не-арийцев, и сама Бруни считает ее авторов недоумками, оторванными от реальности.

Так что со здешней идеологией я, конечно, до конца никогда не примирюсь, но барьером между мной и Брунгильдой она не станет.

И вообще, как мне относиться к Айзенштайнам как к нацистам, если у них по поместью гуляет управляющий-еврей?

Утром следующего дня — ну, верней, не совсем утром, скорее ближе к полудню — мы с Айсманном уладили кое-какие дела с оформлением документов, а затем я пошел в библиотеку. Обедал снова с Брунгильдой, вечером поиграл в карты с Конрадом и его подчиненными, потом в своей комнате побросал монетку, пытаясь понять, почему иногда я не сразу знаю итог броска, а потом посмотрел очередной фильм и завалился спать.

Похоже, начинаю привыкать к такому распорядку дня.

А на следующий день с утра меня вызвали в переговорный пункт: звонил Айсманн.

— Доброго утра, герр Нойманн. Как самочувствие?

— Спасибо, в порядке, надеюсь, у вас то же самое.

— Это вопрос не из вежливости — к вам собирается торжественная делегация для вручения вам вашего Железного Креста. Вам будет удобно, если это мероприятие произойдет сегодня?

— М-м-м… Это согласовано с графом?

— Разумеется.

— Тогда вполне. Правда, у меня нет соответствующей случаю парадной формы.

— Ничего страшного, тем более что вы уже не военнослужащий. Вы были исключены из состава вермахта в связи с гибелью, моими стараниями ваше личное дело переписано. Теперь вы уволены в запас с почетом по состоянию здоровья. При желании вы сможете возобновить службу, впрочем. Формально, вы были уволены только вчера, и министерство обороны выплатит вам жалованье за все время с момента ранения до вчерашнего дня, а также выходное пособие. Кроме того, я добился восстановления вашего банковского счета. После вашей вероятной гибели деньги были пожертвованы от вашего имени на благотворительность, это стандартная практика. Но теперь министерство возместит этот убыток. Также вам положены все ветеранские льготы, включая медицинскую страховку и пожизненную пенсию.

Я поблагодарил Айсманна за заботу и профессионализм, и он отключился.

Хе-хе… восстановиться в вермахте? Ага, щас, бегу-спотыкаюсь, и волосы назад. С другой стороны, пенсия ветерана — это, скорей всего, не бог весть что, но и не хвост собачий, так что мои финансовые затруднения уже вроде как решены, и это большой плюс.