Наконец взяв сумку, я направился на выход, где успел послать воздушный поцелуй Лесе, что шутливо пригрозила мне кулачком и поспешила дальше выполнять свою работу, я же вышел в приёмное отделение где и застал своего деда, спокойно выслушивающего врача, изредка кивая. Наконец они закончили, и дед подойдя забрал у меня сумку, направившись к выходу, я же направился следом за ним…

Устроившись на пассажирском сиденье, я пристегнулся, а после, когда дед сел за руль и выехал на своём стареньком Гелендвагене на трассу. Я же прикрыл глаза и лишь задумчиво смотрел на дорогу.

— Даже не расскажешь ничего?

— Думаю, ты уже всё выяснил, получил видеоматериалы, а после пытался достать этого мудака. — Произнёс я и косо посмотрел на деда с улыбкой. — Не мог же полковник внутренних войск на пенсии пройти мимо такого дела.

— Выучил на свою голову, — вздохнул он, — ладно, выяснил я всё что надо. Мне просто интересно что он тебе такого сказал, что у него помимо лёгкого сотрясения мозга, гематом, появились ещё и трещины в трёх рёбрах, повреждение трахеи, сломанный нос…

— Если не считать, что он долго выпрашивал, могу добавить, что в тот вечер предложил мне за деньги трахнуть… — резко остановился я, отметив как дед вцепился к баранку. — Да, предлагал прийти после того как он её напоит и оприходует.

— Эту мразь в критическом состоянии увезли в другую больницу, а так он немного пришёл в себя и пока шло разбирательство, успел свалить. Отброс, сука.

Несколько удивлённо хмыкнув на подобную экспрессию со стороны деда, я замолчал и продолжил наблюдать за дорогой, а дед вскоре тоже успокоился, взяв себя в руки, ведь он всё-таки за рулём.

Мой отец, Эдуард Джун, ушёл из нашей семьи, когда мне было пятнадцать, ушёл спокойно, даже можно сказать обыденно, оставив мне свою трёхкомнатную квартиру в счёт алиментов, однако при этом и сам подкидывал деньги на мелкие расходы. В общем я на них не злился, они оба были виноваты. Впрочем, сама суть не в этом, а в том, что моя мать, получив свободу вспомнила молодость… Даже описывать этого не буду, насмотрелся я знатно на то, какие люди бывают животными, но и прекрасно осознал, что взрослых людей оказывается не существует.

В общем я заканчивал медицинский колледж, когда мать привела в мой дом этого ублюдка, метр семьдесят ростом, вес в районе пятидесяти килограмм, целая куча наколок отбросовой тематики, возраст тридцать восемь лет, но выглядел на все пятьдесят, запойный синяк. Поначалу всё было неплохо, он вроде как не пил, умел присесть на уши матери, а вот два месяца спустя показал себя во всей красе… Первый раз пришлось вызывать милицию на бытовой конфликт, а после мама забрала заявление и… Меня потихоньку начали выживать из моего же дома. Я терпел, но последний запой всё расставил на свои места. Даже трахестомию ему пришлось сделать, но ничего, зато ко мне от служителей закона нет вопросов.

Наконец мы доехали до Сосновки, где и проживал дед, проехали мимо пансионата для пожилых людей двигаясь по Набережной улице и наконец доехали до его двухэтажного коттеджа.

— Давай сумку, не напрягай руку. — Произнёс дед. — Перестараешься, заново сломают и будут собирать.

— Одна то у меня в норме, — спокойно подхватив свою сумку, я посмотрел на обское море и глубоко вдохнул, — да, хорошо здесь.

— Давай заходи пока, а я до магазина съезжу, продуктов у меня мало, да и в аптеку за лекарствами нужно заехать. — Произнёс дед. — Списочек выдали… Вот пусть получат мою пенсию, а после зайдут в аптеку.

— Деда не ворчи.

— Такую страну продали… — буркнул дед и забравшись в свой внедорожник выдвинулся обратно.

Качнув головой, я прошёл через ворота, а после достал ключи и открыл двери в дом, чтобы, пройдясь по привычке налить себе кофе и только после этого поднялся в свою комнату…

Прямо скажу — этот коттедж мне и был настоящим домом, здесь было тихо и спокойно, всё привычно, ничего не меняется, особенно когда большую часть жизни живёшь в ритме большого города, наблюдая за его толпами народа, постоянным разнообразием. Признаться, мне была больше по душе спокойная размеренная жизнь — никаких приключений на задницу. Пусть и не могу сказать, что не амбициозен.

Ощутив, как резко и со сбоем из-за подскочившего давления начало работать сердце, причём это отдавалось в ушах, я прислонился к косяку и принялся медленно дышать, успокаивая себя. Всё-таки жить с пороком сердца можно, но сложно. Поэтому меня в армию не взяли, да и вообще, сказали, что даже до тридцати не доживу.

В общем я устроился в когда-то давно подаренном мне кресле-качалке и переписываясь своими однокурсницами, а кроме меня парней в группе не было, незаметно уснул.

— Просыпайся лежебока, я ужин приготовил. — Произнёс дед, смотря на меня с улыбкой из-за открытой двери. — Тебе ещё таблетки пить. Давай, Вольдемар, вставай, понимаю, что ты после больницы, но есть слово — надо.

— Понимаю, понимаю. — Тяжело вздохнул я и поднявшись, широко зевнул и хотел потянуться, но лишь поморщился от боли. — Блин, постоянно забываю.