Этот Энамори за месяц заходил к Рузуки трижды. Последний раз — буквально, накануне атаки. Однако, во-первых, каждый раз скрывал свое лицо за искажающей голос маской, а, во-вторых, их беседы никогда не отличались продолжительностью.

И будь их меньше, я не смог бы так быстро провести параллели.

Человек — это не только лицо, отпечатки пальцев, группа крови и тому подобное. Человек — это еще характерные слова в речи, походка, неосознанные микродвижения и десятки таких же черт, на которые мало кто обращает внимание.

Качество записи оказалось достаточное, чтобы сравнить образ Энамори с выуженными из разума Эмилии воспоминаниями о Сэтоши. А затем поставить между ними знак равенства.

Оставался один нюанс: гость вел себя с хозяином кабинета, как с равным, а это, что не говори, чертовски странно для изгнанного слуги. Не значит ли это, что Сэтоши сам под контролем паразита?

Что же. Теперь это забота Монго.

И если так, то я верну Эмилии хоть кого-то. Тело, после работы наемника, восстановит Изуми, а с разумом разберусь сам.

Если же все сделанное им окажется именно самостоятельным выбором, то предоставлю своей слуге то, что останется…

Месть.

— Эта дорога не ведет в сторону земель Акаяши. — Вдруг решает нарушить относительную тишину сестренка, пристально посмотрев на Хиро, отчего последний как-то неуютно заерзал на своем сиденье.

Очень комфортабельном и обитым натуральной кожей сиденье. Таким же, как и у нас.

Выглядело это так, словно парня, как минимум, обвинили в подготовке покушения на императора.

— Потому что мы едем к Одзи. — Отвечаю вместо него.

И получаю громкий фырк, после которого Изуми вновь отворачивается.

— Так и будешь молчать весь день? — Спрашиваю у ее затылка.

Не то, чтобы мне больше не о чем было подумать, но этот вопрос лучше не оставлять в подвешенном состоянии.

— Ты мне помешал. — С какой-то детской обидой обвинительно произносит Изуми.

А я, поймав взгляд Хиро, от которого шел едва сдерживаемый интерес, отправляю того в мир снов — не стоит устраивать семейных ссор перед глазами посторонних. Тем более, столь любопытных.

«Может, попросить вернуть Сумико?»

— Он справился с мастером. Полагаю, для подмастерья ему хватит и одной руки.

Других источников внимания тут не ощущал. Был еще сидящий за перегородкой водитель, но от него нас закрыла Сфера.

— Зачем? — Серьезно спрашивает сестра. Тем тоном, в ответ на который лучше говорить только правду. — Зачем пытаешься быть хуже, чем есть?

И на это многое можно было ответить, но… в конечном итоге, мне, похоже, просто надоело оказываться на грани жизни и смерти, надеясь только на чудо. А последнее на то и носит свое название, что случается далеко не всегда.

К слову, сейчас я и ехал поблагодарить мое чудо, ибо вчера так и не смог этого сделать.

— Ты все правильно сказала. — Начал я, тяжело вздохнув. — Для каждого, кого он убил, существовала своя причина. И эту причину Монго ставит выше любой суммы денег, которую ему могут пообещать. Сейчас в ее роли — возвращение руки.

— Ему это не понравится. — Глядя себе под ноги, произносит девчонка. — То, что его заставляют.

— Вряд ли он станет что-то с этим делать. — Успокоил ее.

А если и станет, то ему же хуже. Я уже не тот, с кем убийца столкнулся в самый первый раз. А через несколько дней сделаю пару шагов еще дальше. Луиза указала мне путь к этому, и то, что увидел в его конце, одновременно и восхищает, и по-настоящему пугает…

Сила архонта — настоящая сила, — подобно дереву из семечка, пророщенная из способностей интуита — вот, что было там. Идеальный сплав заемной мощи архонта и тонкости манипуляций интуита.

Власть, что никогда не должна принадлежать одному человеку и что необходима мне, если хотим победить.

— Из-за тебя я только впустую потратила страницы. — Продолжала, тем временем, выкатывать ко мне претензии собеседница.

Очень специфические претензии, как для стороннего взгляда. Но я ее понял.

Выходит, мне не показалось, и ее книга не просто так открылась ближе к концу. Похоже, что каждое обращение к этим силам, приближает финал.

— Как это работает? — И в данном случае вопрос был далек от праздного любопытства. — И что будет, когда страницы кончатся?

— Ничего. — Односложно откликается сестра.

Отдать ей должное, ответ оказался полностью правдив. Вот только не содержал того, что я хотел услышать.

— Изуми. — Мой голос стал очень серьезным. — Это не тот вопрос, про который стоит молчать.

— Когда страницы книги закончатся, я больше не смогу ее открыть.

А, следовательно, и пользоваться. Это то, что не было произнесено, но прямо следовало из всего, что я видел.

— Так как это работает? — Продолжал буквально по фразе вытягивать информацию.