Зрение у меня снова размножилось, я видел все, глазами сотен замученных насмерть бедолаг. Кинув их на этих кровожадных тварей. Силы были не равны. Вампиры были куда как сильнее, проворнее и умнее простых мертвецов. Но молниеносно поменявшийся расклад в казалось бы, уже выигранной битве смешал им все карты. Теперь уже они с все возрастающим изумлением сражались за свои жизни, погребенные под копошащейся рычащей от голода массой. Разрывающей их на куски.

Мертвые не чувствуют страха, боли или усталости, им не требуется заботиться о своих ранах или увечьях. А уж тем более, когда им дали то, что было слаще и желаннее всего — возможность отомстить. Их скованные остатки разума вопили об отмщении. И я им его дал.

Это мертвое, гнилое цунами набросилось на кровожадных тварей. Образовав кучу малу. В которую тут же полетели заклинания огня. Выжигая все вместе.

Черный туман, что клубился вокруг них словно коконы, защищая от заклинаний, теперь наоборот сковывал и душил. Они вязли в нем словно мухи в меду. Флавио потерявший возможность прятаться в этом тумане тут же получил от Нестора здоровенным огненным шаром прямо в свое измазанное кровью лицо. Я прекрасно видел, как он зажмурился и закричал от боли, вспыхнув словно факел, увязнув в клубящейся мгле. От пытался отмахиваться своей, разукрашенной, витой шпагой от мертвого прилива, что сам же и наплодил.

Нестор получив передышку, сжигал все, что видел. В первую очередь этого нечестивого урода. Справедливо полагая, что следующей возможности может и не представиться. Под огнем Нестора плоть чудовища обращалась в пепел. Он выставил перед собой руку, пытаясь закрыться от потока пламени, но запнулся и упал на колени связанный туманом своей сестрички, и его тело содрогалось, будто тварь внутри него — ужасный дух, что бесчисленные годы двигал трупом, — отказывалась покидать эту бренную, пылающую оболочку. Но огонь уже овладел его шкурой, а страшное время — плотью. И когда вампир издал последний хриплый, исполненный ужаса вой, я услышал всхлипы. Некогда прекрасная словно кукла, а ныне изуродованная, похожая на бракованное изделие пьяного гончара Марика стояла рядом, лишенная возможности сопротивляться, она рыдала, крупными кровавыми слезами по своему кошмарному братцу.

Мертвое сердце умеет скорбеть, ну надо же.

Выжившие остатки ордена сгрудились, образовав круг вокруг магов. С ужасом и непониманием глазели на творящуюся вокруг вакханалию. На то, как кричат чудовища, погребенные под рычащим от ярости голодным стадом. Здоровяк с кровавой бородой в кольчуге и топором обратился прахом, осыпавшись кучей пепла с последним истошным криком. А вот дамочка в шифоновом платье отказывалась сдаваться, облепленная гроздьями мертвецов она с ожесточением отдирала их от себя расшвыривая и разрывая.

Я посылал на нее все новых и новых, а она их крошила, словно они были сделаны из стекла. Но даже у нее кожа, что была прочнее стали вся была в трещинах и пробоинах. Четверка повисла у нее на левой руке и с хрустом вырвав ее по плечевой сустав и ее рука тоже осыпалась пеплом, это обманутое время брало свое по праву.

Идиоты вечно не живут. Увидев, что ее командир пал, а соратники умирают один за одним, и словно почувствовав, куда все клонит, она взревела и просто взяла и прыгнула вместе с облепившими ее мертвяками ярдов на десять. Уходя в ночь. С оторванной рукой, обожжённая и раненая. Она все равно оставалась чрезвычайно опасной. Простые мертвецы за ней все равно не угоняться. И с помощью Марики, я потянулся к ней этим черным туманом. Пытаясь задержать, пока Нестор делал свое дело.

— Ты ответишь Марика! — Взревела вампирша, отмахиваясь одной рукой от четверки мертвецов висящей на ней, — Тебе дали шанс, но ты снова предала нас! Предала своего брата! Владыка не прощает дважды, расплата придет за тобой и ты тысячи раз проклянешь свою вечную жизнь. И больше никто, слышишь, никто не сможет тебе помочь!

Ее шифоновое темно-бардовое платье было разорванно и сожжено, одной руки не было, некогда прекрасное лицо было все в крови и трещинах, выдранная щека обнажала оскаленную, зубастую словно у волка пасть. Волосы сгорели. А глаза напоминали две раны от ножа, окруженные чернотой, они сверкали в ночи при свете разгорающегося пламени. Больше она не напоминала красавицу из мужских грез, явив свою истинную природу — чудовища в человеческом обличии.

Я чувствовал ее, но она от меня была слишком далеко, и я не мог до нее дотянуться чтобы ее задержать, как не мог поймать туманом Марики. Мне не было дело до этих бредней, которые она там орала. Они все для меня едины, и я их всех убью, стоит только дотянуться. Еще парочка вампиров, видя маневр дамочки тоже попытались оторваться, на этот раз это был уже пожилой и степенный мужик с козлиной бородкой, худой как трость. И совсем еще мальчишка на вид лет одиннадцати-двенадцати в помпезном, устаревшем кафтане, какие уже давно вышли из моды. Они наседали на сестру Элиз, но потеряв поддержку попытались уйти. Э нет, вот это вы зря.