— Ой, Сёма, таки не надо меня облизывать, я не одна из ваших девиц. — отмахнулся старый еврей. — Кстати о девицах. Может привлечь вашу Леночку? Девочка весьма и весьма талантлива, и в отличии от некоторых, способна писать на заказ, что редкость.

— Почему нет, — я пожал плечами, сделав вид что не заметил шпильки. — Постараюсь сегодня заехать к ней и поговорить на эту тему.

— Вот и договорились, — Иосиф Эмильевич, выглядевший весьма довольным, кивнул и пододвинул к себе тетрадку, что я привёз. — Тогда давай посмотрим, что ты таки ещё наваял. Так… ледовая дружина… трус не играет в хоккей… Семён, ты таки решил окончательно добить старого Цемеля⁈ Нет, это решительно выходит за всякие рамки!!! Я отказываюсь так работать!!! Это же невозможно! Вот скажи Сёма, это что?!!

— Что? — я уставился на тетрадку, которую мне под нос сунул импресарио. — Песня…

— Это гимн, Сёма, хоккейный гимн!!! — в сердцах швырнул её обратно на стол Иосиф Эмильевич. — А когда у нас сезон начинается?

— Понятия не имею, — я совершенно спокойно пожал плечами. — никогда не интересовался.

— В этом то и проблема, — Цемель устал бегать по кабинету и плюхнулся обратно в кресло. — В первой декаде сентября. И если бы ты интересовался, ты бы это знал! Я не устаю поражаться твоему таланту, Семён. Не знать таких элементарных вещей и написать такую песню…

— Значит, вам нравится? — я изо всех сил давил улыбку, не собираясь смущать старика и признавая его право, как человека сцены, на некоторую импульсивность, — Тогда в чём проблема?

— В том, что конкретно эту песню мало просто записать, её надо продвинуть, желательно на всесоюзном уровне, а это сделать не так и просто. — тяжело вздохнув ссутулился Иосиф Эмильевич. — И, если бы я начал работать хотя бы в мае, ещё был бы шанс, пусть совсем небольшой. А так… боюсь ничего не выйдет. Сунут под сукно и забудут.

— Тогда давайте ставить реальные планы, — я пожал плечами. — Начнём с нашей Сибири. Думаю, они не откажутся поставить на матче эту песню. Потом сделаем клип с участием команды, а лучше с нарезкой разных команд, чтобы песня не ассоциировалась исключительно с Сибирью. Я, конечно, патриот малой родины, но всё же считаю, что размах здесь маловат. Поэтому надо задействовать как можно больше команд, лучше всего — нарезку лучших моментов из прошлых сезонов. И уже в таком виде продвигать. Глядишь, на следующий год она действительно станет гимном всех хоккеистов.

— Инициатива снизу… — задумался Цемель. — Да, в нашем случае только это и остаётся. Ладно, Семён, я тебя услышал. Иди, пока я ещё чего-нибудь не нашёл. А то я уже старый, сердце слабое. Если что, ты будешь виноват.

— Вы ещё на свадьбе правнуков плясать будете, — я всё же не выдержал и улыбнулся. — Я на связи. Как переговорю с Леной — позвоню.

— Знаю я ваши разговоры. — махнул рукой импресарио. — К обеду бы вспомнил и то хорошо. Всё, иди, не мешай работать!

Я кивнул и вышел из кабинета. Да, иногда Иосиф Эмильевич перебирает с экспрессией, но ему позволительно по возрасту и профессии. Это не отменяет его профессионализма, а значит к Дню Победы у нас будет песня. Теперь главное поговорить с дедом, а потом заехать к Лене. Вот тебе и покатался… я вздохнул и достал телефон.

Через полчаса я припарковался на улице Советской, ближе было просто негде, но и так уж один квартал я в состоянии пройти пешком, так что не парился на этот счёт. Всё-таки центр города, тут с парковками всегда беда. Но меня лично куда больше смущал сам визит. Хотя нет, смущал это слишком сильное слово. Скорее я не хотел, чтобы на меня глазели, словно на мартышку в цирке, а это было неизбежно. Даже прошлый раз, когда я заходил со служебного входа и то каждому было любопытно, кто я и что здесь делаю. А уж сейчас по любому через пять минут весь штаб будет знать, что какой-то сопляк явился к командующему округом, но самое главное, что его впустили. Но к счастью, задерживаться на проходной мне не пришлось, меня там уже ждал полковник Петренко.

— Николай Фёдорович, — я приветливо кивнул и пожал протянутую руку. — Не стоило беспокоиться, я бы и сам поднялся.

— Ничего страшно, — отмахнулся полковник. — Рад видеть тебя, Семён. И вдвойне рад, что вы с Дмитрием Ивановичем нашли общий язык. Пойдём, он ждёт. Пропуск я тебе уже выписал.

Я пожал плечами и направился за адъютантом генерала. Или как он в Красной армии называется. Я так и не выяснил. На этот раз идти нам было дольше, а главное, по дороге встречались офицеры, с деловым видом снующие по коридорам или обсуждающие какие-то несомненно важные вопросы. И все они как один при нашем появлении замолкали и пялились на меня. Было такое чувство, что у каждого в глаза встроен рентгеновский аппарат и они хотят им просветить меня с головы до ног. Будь я настоящим подростком сейчас словил бы нехилый такой комплекс. А так мне было плевать, пусть пялятся. Неприятно, но переживу. Не в первой.