— Да. — ответил за Зиночку Эдик. Он все еще не решался поднять взгляд. — Вылетел, как чертик из табакерки в носках и трусах.

— И сразу бросился к Генке?

— Сразу.

— Та-а-а-ак…

Это мое «так» весьма заинтересовало Антона.

— Что? — спросил он встревоженно. — Ты что-то вспомнил?

— Пока не уверен, но! Ясно только одно — карту я никуда не выносил. Был в одних трусах, а там некуда прятать. А это значит, что карта осталась где-то в палатке.

— Как так? — Наташа забыла про свою неприязнь, про претензии. — Я же там все проверила! Мы проверили…

— Нет ее там, — подтвердил Юрка.

— Мы тоже искали, — подала голос Зиночка, и неожиданно проболталась — пока вы дорогу пытались разведать, мы с Эдиком хотели уйти.

Что на это было сказать? Я сам проверял тоже. И тоже ничего не нашел. Но возникла у меня одна мыслишка.

— Помните, как у Эдгара По? В рассказе «Похищенное письмо»?

Кто-то покачал головой, кто-то глянул на меня с удивлением. Лишь Тоха воскликнул:

— Помню. Я помню. Но там письмо спрятали у всех на виду. А здесь?

Я поднял палец вверх.

— Правильно. У меня тоже не было времени куда-то особо прятать. Поэтому…

Я поднялся и двинулся… к Наташиной палатке. Все поспешили за мной. Даже Зиночка не стала исключением.

— И где здесь? — Санжай заглянул внутрь.

— Смотри.

Я взял Наташину книгу, обернутую газетой. Повторил:

— Смотри, Зиночка.

И снял обложку. Там, между газетой и книгой, сложенная пополам, лежала карта. Я не сдержался:

— Ты считала себя самой умной? Мне удалось тебя обхитрить.

Я думал, что она сейчас взорвется, начнет истерить и кричать гадости. Я ее недооценил — Зиночка молча развернулась и направилась к берегу.

Юрка нервно рассмеялся, закричал ей вслед:

— Что, Зинуля? Проиграла? Как он тебя обул?

Именно это почему-то вывело девушку из равновесия:

— Не называй меня Зинулей! — Тут она взорвалась, совсем как когда-то Наташа. Ткнула пальцем в сторону могилы. — Это только Гене можно… было

И окончательно потухла.

— Михаил! Михаил! Вы меня слышите?

Голос был незнакомый мужской. Почему-то качало. Фоном стоял какой-то гул. Я никак не мог понять, что происходит — откуда все эти звуки в тайге? Им здесь попросту не положено быть.

— Миш, Миша, открой глаза! Ну Миша!

— Девушка, прекратите, вы мешаете. Сидите спокойно.

— Но как же, вы же видите, у него пальцы шевелятся.

— Вижу. Но сядьте и спокойно сидите.

Женский голос всхлипнул. Был он такой родной, такой знакомый.

— Михаил, вы меня слышите?

— Слышу, — попытался сказать я, но губы оказались до жути непослушными. Или нет?

По крайней мере, строгости в мужском голосе поубавилось.

— Попробуйте открыть глаза.

Черт! Веки словно отлиты из свинца. Мне стоило огромных трудов их поднять. Но лишь для того, чтобы снова зажмуриться. Где я? Что происходит?

На мои мы немые вопросы тут же ответили:

— Михаил, вы в скорой помощи. Мы везем вас в больницу.

Снова громкий женский всхлип. Я попытался повернуть голову на звук. Наташа? Моя Наташа? Господи, спасибо за то, что ты меня услышал!

— Что со мной случилось? — голос был тихим, слабым, почти беззвучным.

— Анафилактический шок. Знаете, что это такое?

Я кивнул. Говорить было тяжело. В горле саднило.

— Вот и славно.

— Сколько я был без сознания?

— Двадцать минут.

Надо же! А слабость такая, как будто прошел год. И столько всего случилось… Неужели все это был лишь сон? Мне почему-то не хотелось в это верить. И я для себя решил, как выйду из больницы, попробую разузнать, что же там произошло в далеком семьдесят третьем.

Немолодой мужчина в белом ободряюще похлопал меня по руке.

— Но все уже позади. А пока можете поговорить со своей спасительницей. И обязательно скажите ей спасибо, что сразу сообразила вызвать скорую.

Я повернулся к моей Наташе и совершенно искренне прошептал:

— Спасибо.

А потом подумал, что мне повезло куда больше, чем Михе. Тому Михе из семьдесят третьего.

Десять дней спустя

Интернет творил чудеса. У меня на экране был открыт скан старой газетной статьи. Автор занял добрую четверть разворота. Там было написано: