Все отряды выдвинулись из Каунаса ранним утром — а скорее поздней ночью — чтобы одновременно взять все обнаруженные схроны. Это было сделать несложно: новенькие автомобильчики «ВАЗ-Лесник» с удобством довозили по шесть человек с необходимым грузом даже в самую дремучую лесную чащу. По тропинкам, конечно, не напролом — но когда все тропинки заранее известны…

Иосиф Виссарионович весь день был занят работой и на посторонние размышления времени у него особо не было. Лишь пару минут он утром, перед тем как принять третью таблетку, подумал, а не хочет ли его эта девочка отравить — но, вспомнив рассказы Берии, покачал головой, как бы смеясь на своими мыслями, таблетку проглотил и забыл об этом на весь день. Ну а вечером время у него появилось. И появилось время подумать и над тем, что же, собственно, делает эта странная… нет, удивительная девочка. И откуда она вообще взялась.

Лаврентий Павлович на последний вопрос ответа не знал, а вот что она вообще делает…

— Как я уже говорил, — делился с Иосифом Виссарионовичем полученными сведениями Лаврентий Павлович, — она очень сильная и выносливая. Есть свидетели, неоднократно видевшие, как она на руках таскала мужиков весом под сто килограммов, и при этом не то что не запыхивалась — она тут же делала им операции, то есть у нее даже руки не устали. Паша Судоплатов мне говорил, что никогда в жизни не видел человека, умеющего так стрелять: руки у нее при стрельбе были неподвижны как стальные балки. И она этими руками может, я думаю, не только людей оживлять, но и… обратно. Всех врачей, которых она учила запускать остановившееся сердце хитрым ударом, предупреждала, что делать так можно лишь будучи уверенным, что сердце уже не работает. Потому что таким же ударом его и остановить легко. То есть она знает, как его остановить, точно знает. И я уверен, что проделывала она такой трюк неоднократно.

— И кого же она так убивала? Голованова?

— Все наши специалисты, изучавшие ее дело, считают, что зачистку криминала в Коврове в сорок третьем она провела. То есть улик ни малейших у нас нет, да и вряд ли мы их хоть когда-нибудь отыскать сможем… но просто больше некому. Но если это она — в чем лично я вообще не сомневаюсь — то остается лишь позавидовать ее хладнокровию. Мои ребята ненавязчиво в городе народ опросили, так вот: никто не заметил, что эта Таня тогда вела себя хоть самую малость не так, как обычно. По крайней мере аппетит у нее не пропал.

— Так почему же…

— Должен заметить, что все, кого… кто в Коврове тогда был убит, были редкостными мерзавцами и по закону военного времени подлежали минимум расстрелу на месте.

— Минимум?

— Это я оговорился… но лично я бы их вообще на кол посадил. Неважно, мы сейчас о гражданке… о товарище Серовой говорим.

— О товарище?

— А вот в этом у меня сомнений еще меньше, хотя поведение ее у многих вызывает удивление. В разговорах с партийными деятелями, но лишь в разговорах наедине, она позволяет себе просто высмеивать и лозунги партийные, и решения партии или комсомола.

— Боится, что ее слова могут привести…

— Да ничего она не боится! Она в такой форме указывает, что ли, на ошибки — но тут же сама их и исправляет! Причем, например товарищ Егоров несколько раз говорил, она так исправляет, что понятно становится, что она их именно исправила, уже сильно позже. Я ведь упоминал уже, что она ничего не объясняет… товарищ Алекперов считает, что она просто опасается неверных формулировок потому что… потому что забыла, как правильно выражаться.

— Ну, насчет выражаться…

— Кстати, она вообще не употребляет бранных слов. Самое страшное у нее ругательство — это «рукожопый имбецил», и означает оно лишь то, что такого человека она учить не будет, поскольку бесполезно. И опять же, все, кого она так обозвала, себя именно рукожопыми имбецилами в дальнейшем и проявили. И товарищ Семенов отмечал, что она часто просто не знает, как что-то из химии людям объяснить правильно. Наверное, это связано с потерей памяти…

— Возможно.