В очередной раз бывший вор поблагодарил судьбу за черную форму. Немного угля из костра закрасило белые полосы на рукаве и вуаля. Ничуть не хуже ночных теней… Хотя, даже то, что он щедро измазал лицо своего коллеги углем — вряд ли ему сильно поможет. Слишком уж тот шумно крался. Впрочем… Если он поднимет шум — тогда у Ала будет отличная возможность обшарить все, что нужно!

Пасмурное небо было как раз кстати, кромешная тьма окутывала лагерь. Лишь редкие факелы на стойках отпугивали ее, заставляя разбегаться пляшущими на палатках, тенями.

Ал выглянул из тени, удостоверившись, что одинокий патрульный не собирается поворачивать, и быстро, бочком-бочком перебрался к штабелям бочек, едва накрытых тканью. Первое правило вора — прячь деревья в лесу! А тот, кто сумел украсть целую бочку прямо у него из-под носа — точно был отличным вором.

Пожалуй, именно это заставляло Ала не опускать руки и продолжать копать. Слишком уж красиво его поимел этот незнакомец. Так что Ал не успокоится, когда не покажет ему фунт лиха.

Желательно, под печень.

Штык-ножом он быстро простукивал бочки. Пустая. Пустая. Так, что то-то есть — наклонить! Плещется жидкость. И снова жидкость…

Десять минут напряженной работы и несколько вскрытых бочек, в которых оказался, увы, не порох, а всего лишь ячменная крупа.

Мимо.

Пропустив мимо себя очередной патруль, Ал задумался. Будь он не вором, а тупым, напыщенным аристократом, куда бы он приказал своему вору принести бочку?

Его взгляд сам собой зацепился об самый роскошный шатер в округе.

О, да!

Десять минут пряток со стражей и… внезапная тишина. Если складскую часть регулярно обходила охрана, то святая святых, покой аристократа не охранялся никем. Даже у входа не было никого. Однако, внутри горел огонь.

Ал вытащил нож и проверил заточку острия. Слишком уж подозрительно, не может быть, чтобы бочки с водой и ящики с крупами охранялись лучше, чем шатер баронессы!

Его чуткий слух расслышал возню внутри шатра. И эти звуки приближались. Ал перехватил кинжал, чтобы ударом рукояти вырубить идущего, но в последний момент он придерживает руку.

Ведь из шатра, не стесняясь и в полный рост, стоял его приятель.

— Ты что тут делаешь?

— Ты бы видел эти мелкие палатки, там негде бочку прятать. Вот я сразу сюда и пошел. Кстати, ты был прав, лагерь вообще пустой, ни души! Ай да о чем это я? Идем, я тебе такое покажу!

На секунду у вора даже возникла глупая мысль, что приятель его дурит, водит вокруг пальца, лишь притворяясь простачком, но Ал тут же отбрасывает ее.

Вряд ли кто-то может несколько месяцев подряд притворятся дурачком, не делая ни единой ошибки. Если что-то тупит как дурак, совершает глупости, как дурак… то это просто дурак и всё.

Ал возвращает нож в ножны и идет вглубь шатра. Первое, на что утыкается его взгляд — здоровенная дыра в шатре, нагло прорезанная в полный рост. Да еще и вся замазанная угольными отпечатками рук!

О, бездна, ну кто же так делает?

Второе — это нагло горящий факел, что стоял прямо посередине комнаты, рядом с не менее нагло стоящей бочкой. Очень знакомой деревянной бочкой.

— Факел ты запалил?

— Что? Не, так и было.

— А ты тут… Никого не видел?

— Неа. Так что, это наша? Откроем, проверим? — Воодушевленно потирает руки крестьянин.

Но бывший вор не расслабляется. Вновь достав нож и непрерывно озираясь, он крадется к бочке.

— Не радуйся раньше времени… Ведь кто-то за каким-то демоном запалил этот факел!

— Этот факел мне нужен, чтобы тут всегда были тени, мои глупенькие гости. — Доносится женский голос.

Ал разворачивается в мгновение ока, чтобы увидеть, как появившаяся из неоткуда, незнакомка прильнула к шее его друга в жадном поцелуе… Нет, это поцелуй.

Раздается крик, неудачливый стражник вопит и машет руками, но ничего не может сделать бледной девушке. Ал метает нож, но тот проходит прямо сквозь незнакомку, словно та — бесплотная тень. Вор хватает факел, несется к другу.

В этот момент девушка отпускает жертву и, фонтанируя кровью из перебитой артерии, он падает на землю. Ал бьет факелом, яркое пламя перед глазами слепит его на секунду но…

Впереди него уже никого нет.

Опасность!

Хрустят ребра. Выход стремительно удаляется. Получив жесточайший удар по печени, он пролетает половину комнаты. Удар! Треск!

Он не понимает, что трещит, бочка, в которую он врезался спиной или его позвоночник.

Отнявшиеся ноги и шорох сыплющегося пороха указывает ему, что и то и другое.

Незнакомка тем временем облизывает губы и, поигрывая обсидиановым кинжалом, приближается к нему.

Взгляд Ала цепляется за уже затихшего приятеля. Кровь из разорванной шеи уже едва текла.

Теперь эта дрянь хочет и его кровь.

Ал поднимает факел. Незнакомка останавливается и поднимает в ответ бровь.

— Выкуси, крыса трущобная! — Кричит он и замахивается.

Чтобы неожиданно для незнакомки тыкнуть факелом себе за спину.

Вспыхивает порох. Раздается взрыв.