— Сможете отвлечь директрису? Я пробегу мимо нее и глазом моргнуть не успеете.

— Нет-нет-нет, Костик, — принялась шепотом отнекиваться она. — Я же работу потеряю, если попадемся. А мне внуков кормить надо. Сына. Он сейчас работу потерял. Еле держимся.

После этих слов появилось желание помочь тете Фае. Но подставлять ее, желание пропало. Надо разрешить все самому.

Обшарпанная стена школы так и шептала мне, что я должен сделать. Удариться и заявить, что на меня напали хулиганы. Поэтому и опоздал. Никому и в голову не придет, что ребенок способен сделать с собой такое. Никто не уличит во лжи. Кроме тети Фаи. Но она не сдаст.

Однако решиться на то, чтобы покалечить себя всегда нелегко. В тот раз, когда я пытался отделаться от Островского и взорвал бомбочку прямо в руках, пути назад не было. А сейчас как будто есть еще какой-то выход, который я не вижу.

Кто-то постучал в окно изнутри школы. Я сильнее прижался к стене.

— Валентина Рудольфовна? — гардеробщица подняла лопату. — Я сейчас. Почти весь снег сгребла.

Именно в этот момент я понял, что ждать больше нельзя.

Я повернулся к стене и ударился о нее лбом. Сильно. Так, чтобы наверняка. Гардеробщица взвизгнула, но я только приложил палец к губам, хотя уже чувствовал, как струйка крови побежала по лицу. Провел рукавом пальто по оголенным кирпичам в стене. Ткань не разорвалась, но след от мела и потрепанность появились. Последним штрихом была кучка снега, которую нагребла тетя Фая за десять минут моего опоздания. Я упал в нее. Затем встал и, напоследок, приложился рукой по выпячивающемуся кирпичу. Из костяшек на руках засочилась кровь. Ссадины что надо. Директриса никогда не поверит, что я сотворил это с собой сам.

— Только никому, тетя Фая, — сказал я и прошел мимо окна, из которого смотрела Валентина Рудольфовна.

Гардеробщица, лишенная дара речи, проводила меня взглядом. Так даже лучше.

— Ракицкий! — прошипела директриса, едва я успел открыть дверь и ступил за порог школы.

Я держался за лицо одной рукой и, услышав ее голос, пошатнулся.

— Что с тобой? — сурово спросила новая глава лицея.

— Подшибатели, — прокряхтел я, не отнимая ладонь с головы.

До сих пор непривычно выражаться словечками из детства, но по-другому не поверят.

— Все деньги забрали, — продолжал притворяться я.

— Как себя чувствуешь? — нехотя поинтересовалась беременная женщина.

— Нормально, — процедил я. — Пропустите, пожалуйста, на урок. Там контрольная по Созерцанию.

— Нет уж, — Валентина Рудольфовна взяла меня за руку и подвела к двери медпункта. — Пойдешь к Светлане Викторовне. А я поговорю с Ксенией Вадимовной. Напишешь контрольную на следующем уроке с другим классом.

Я пару секунд потоптался на месте. Дождался, когда директриса ещё раз кивнет и зашел в медпункт.

— Ракицкий? — блондинка с щербинкой между зубов подняла глаза от какого-то журнала у себя на столе.

— Хулиганы напали. Можете раны обработать?

— Конечно, — та вскочила на ноги, подбежала к стеклянному шкафчику и достала оттуда баночки с перекисью и еще чем-то. — Садись на кушетку. Я тебя осмотрю.

Медсестра попыталась спросить, что и как произошло, но я не охотно шел на контакт. Тогда она сдалась и в абсолютном молчании обработала раны. Когда я вышел в коридор уже прозвенел звонок, а по коридору носились школьники.

— Ракицкий! — Жанна окликнула меня, когда я пробегал мимо кабинета географии.

— Клаус! — я развернулся и махнул однокласснице рукой. — Давай потом поговорим. Мне нужно написать контрольную.

— По Созерцанию? — удивилась аристократка.

— Ага. Займу место. Валентина Рудольфовна разрешила мне писать с другим классом.

— С г?

Я остолбенел, услышав эту букву.

— С г? Черт… — подошел ближе к Клаус и мы отбили наше приветствие. — Может Кипяток сегодня заболел?

— Я бы не рассчитывала, — ответила аристократка. — Ты вон даже в таком виде приперся.

— Н-да. Пропустить эту контрольную никак нельзя. Придется перетерпеть его общество.

Я собирался уже побежать дальше, но Клаус меня остановила:

— У меня есть пара шпаргалок. Если нужно могу дать.

Я на секунду задумался. Вроде подготовился хорошо. Всегда старался самостоятельно выполнять домашку. Но уснул вчера раньше, чем дочитал все нужные параграфы. Вдруг, по закону подлости, выпадет то, что я не знаю.

— Давай. Шпаргалки лишними не бывают, — ответил я и мы зашли в класс.

— Фунтик! — заорал Калачевский, стоящий на стуле у доски и рисующий очередной шедевр, который учительница сотрет первым делом, когда войдет в кабинет после звонка. — Разве тебя еще не отчислили? Госпожа крыса-директриса выгоняет из школы и за меньшие проступки, чем пропуск контрольной.