— Вот. Видишь этот символ. Он обозначает принадлежность к магии крови. А вот это слово с латинского буквально переводится, как метка.

Прозвенел звонок и в класс зашла математичка. Это заставило нас прервать свой разговор. Но, похоже, Клаус больше ничего нового и не могла мне рассказать. Остается только один выход. Поговорить с самим Парфеновым и узнать про эту метку смертника. Пока все не зашло слишком далеко.

На следующей перемене я побежал к расписанию. Узнал в каком кабинете г-класс и нашел его. Вовчик сидел на своем месте и, едва заметив меня, вскочил со стула.

— Тебе чего…

— Где Парфенов? — прервал я своего нового недоброжелателя.

— После школы тебе стрела, понял? — не унимался Вовчик. — Если не придешь, я сам тебя найду и…

— Кто знает где Парфенов? — крикнул я, не обращая внимания на Вовчика, как будто тот был призраком.

— В столовке! — выкрикнул кто-то из девочек.

— Спасибо! — ответил я и побежал на первый этаж, даже не оглядываясь на школьника, который, краснея от ярости, продолжал что-то кричать мне вслед.

В столовой непривычно тихо. Как и всегда перед тем, как тетя Люда и другие повара отправятся по домам. Лишь мойщица гремит алюминиевыми вилками и ложками в своей небольшой коморке. Парфенов сидит у окна и ест ватрушку с картофелем. Увидев меня, он кладет выпечку в тарелку, вытирает губы салфеткой и пристально смотрит.

Я прохожу через всю столовую и сажусь напротив своего заклятого врага.

— Пора поговорить, Егор, — я стучу пальцами по столешнице.

Мальчишка смотрит холодным взглядом и не отвечает.

— Наша вражда слишком далеко зашла. Знаю, следовало сделать это раньше. Но я был так ослеплен местью за сестру, что не мог через себя переступить. Каждый из нас…

— Поздно, — перебил меня мальчишка.

— Поздно для чего?

— Для мира.

— Я понимаю, что ты…

— Я серьезно, — снова не позволил мне договорить Кипяток. — Один из нас должен умереть. Иначе эта магия не работает.

Как часто менялось мое отношение к той или иной ситуации в течение обеих своих жизней? Сегодня я мог ненавидеть учительницу, а завтра, после того как она осталась со мной наедине и спросила, как у меня дела, я менял свое мнение. Вчера я мог любить кошек и ненавидеть собак, а потом мопс, лизнувший меня на прогулке в ногу, заставлял влюбиться в него.

Вот и сейчас я смотрел на Кипятка и понимал, что пора заканчивать.

Сперва мне хотелось просто поставить выскочку на место. Как маленькому мальчику воплотить свою детскую мечту. Потом я жаждал мести. Мечтал о том, чтобы упечь парня на Казачью Заставу, где его научат быть человеком и у него будет достаточно времени, чтобы подумать о том, что он сделал с моей сестрой. Теперь же я просто отбивал подачи. И в суете навалившихся дел не понимал, что в этой игре нет победителей. Все что мы можем сделать это испортить друг другу жизнь еще больше. А Парфенов пошел дальше. Он выбрал поставить на кон все. И от этого мне стало паршиво. Как я буду чувствовать себя, когда электроник загонит себя в могилу? Удовольствия от этого я точно не получу.

— Так, — я протер глаза и помассировал виски. — Давай не будем забегать вперед. Просто поговорим, ладно?

Кипяток взял стакан с чаем и пригубил.

— Я уже все сказал тебе, Фунтик, — хладнокровно ответил он, не желая идти на контакт.

Но сдаваться нельзя. Если и я поддамся эмоциям, то допущу смерть мальчишки. И что-то мне подсказывает, этим мальчишкой буду не я. Черт. Никогда бы не подумал, что мне придется спасать Кипятка.

— Ты помнишь с чего все началось? — спросил я.

Парфенов бросил ватрушку, коляска зажужжала и повезла его к выходу.

— Обычная стрелка, — громко продолжил я. — И сколько жизней она испортила! Ты еще помнишь Кирилла?

Коляска остановилась.

— Тварь, которая убила его — вот наш главный враг, — напирал я. — У тебя еще есть жизнь. Есть живые мать и отец. Ты еще можешь все исправить. Подумай сколько горя ты принесешь в семью, если метка смертника убьет тебя, а не меня. Подумай о своей матери, Егор.

Коляска снова поехала. Я вскочил с места, обогнал ее и остановил, упершись руками в подлокотники.

— Сейчас ты находишься в той точке, когда все еще можно исправить. Уйдешь и конец. Подумай, ради чего ты хочешь сделать все еще хуже? Ради мести? По-моему, мы доставили друг другу достаточно проблем.

Колеса коляски закрутились еще быстрее. Так, что в воздухе запахло горелым. Может это и с кухни.

— Отпусти! — прорычал Кипяток.

Я отошел в сторону. Инвалидное кресло сорвалось с места, наехало на порог и перевернулось. Аристократ распластался на полу в коридоре и застонал.

— Давай помогу, — я выбежал из столовой и наклонился к мальчишке.

— Отстань! — отмахнулся он.