— Он назвал меня Лена, — шепчу я.

— Что?

— Люциан! Назвал меня Лена. Ты назвал меня Лена! Когда говорил пойдем — помнишь, когда мы пошли к столу?

Валентайн смотрит на меня, прищурившись, а потом уводит в сторону, между раскрасневшихся пар. Глаза у всех горят, все вошли во вкус и танцуют с небывалым наслаждением, что же касается меня, я в шоке. Не только и не столько от того, что Люциан услышал, узнал мое настоящее имя, сколько от того, что со мной только что творилось. Если бы можно было, я бы сбежала, теряя туфли, но у Золушки не было темного принца, который крепко сжимает ее пальцы в своих.

Мы снова поднимаемся по лестнице и выходим в парк, и мне совершенно нелогично хочется сбросить защищающее меня заклинание, чтобы холод вцепился в кожу и отрезвил от этого ненормального золотого жара.

— Что тебя беспокоит, Лена? — интересуется Валентайн, когда мы чуть удаляемся от ступеней. Здесь сейчас совершенно никого нет, все внутри, танцуют и веселятся, и я могу говорить даже без сubrire silencial, но все равно по привычке понижаю голос до шепота:

— Он не знал мое настоящее имя.

— Лена. Ленор. Это запросто можно принять за уменьшительное, — жестко произносит Валентайн. — Но дело же не только в этом, не так ли?

«Не так», — хочется сказать мне, но ложь застревает внутри меня, и я боюсь просто-напросто ей поперхнуться, если скажу хотя бы слово.

— Что ж, в таком случае нам лучше уйти, — неестественная отрешенность Валентайна, к которой я, наверное, никогда не привыкну, холодом течет по коже.

Ты же хотела холода, Лена — так получай.

— Уйти?

— Именно так.

Я вижу, что он открывает портал, то есть вот-вот откроет, уже начинает искрить пространство, и беру его за руку:

— Я не хочу.

— Не хочешь уходить со мной? Хочешь остаться с ним?

— Нет! Я просто не хочу уходить. Я запуталась! — Я выдыхаю это по-прежнему приглушенно, хотя хочу закричать.

— Поговорим, когда ты распутаешься. — Да, этого холода мне хватит надолго. — Идем, Лена.

Портал вспарывает зимнюю сказку, но мы скрыты за деревьями, вряд ли кто-то увидит нас, даже если прилипнет носом к стеклу в бальной зале. Вряд ли кто-то заметит, что темный архимаг и его женщина просто исчезли с праздника, и уж тем более вряд ли кто-то про нас вспомнит, пока в центре внимания будущие король с королевой и младший принц со своей девушкой.

Мне. Стоит. Уйти. С ним.

Но в последний момент я сжимаю пальцы в кулак и отступаю. По лицу Валентайна проходит судорога, на миг мне кажется, что он сейчас рывком запихнет меня в этот портал или вообще приложит тем заклинанием подчинения, но вместо этого он плотно сжимает губы, после чего шагает в распахнутое пространство. Я вижу ту самую комнату, кабинет в его доме… очень недолго. С шипением пространство ломается, черный контур стягивается в точку, и я остаюсь в заснеженном парке одна.

Благо, здесь можно ходить сколь угодно долго и делать все, что тебе хочется. Даже запрокидывать голову, подставляя лицо настоящим снежинкам, которые оседают на щеки и превращаются в крохотные бриллианты капель. Я не представляю, сколько я так брожу: минуту, десять, полчаса или час, то удаляясь, то приближаясь к средоточию веселья и праздника. Мне кажется, что между этим зданием и мной какая-то граница, и что если я пересеку ее, случится что-то необратимое.

— Да говорю же тебе, никого здесь нет! — слышу шипящий голос Аникатии и замираю. — Все развлекаются. Вон туда придут парни.

Мне никогда не приходилось сливаться с деревьями, но этот навык, можно сказать, быстро приобретается, потому что я прижалась к стволу так тесно, что рисковала в него врасти.

— Твое дело маленькое. Следить, чтобы никто посторонний сюда не сунулся, когда они будут развлекаться с Драконовой. Главное, какую красоту мы потом покажем Люциану и всей Академии! С удовольствием посмотрю на его лицо, когда он это увидит. Так и вижу заголовок: София Драконова обожает любовные утехи в парках!

Аникатия довольно хихикает. Поскольку вторая девчонка молчит, понять, кто она, нет никакой возможности, а высовываться я не рискую.

— Когда все запечатлеешь для Флидхаара, быстренько ее оденете и дадим антизелье, чтобы никто ничего не успел понять и обнаружить. Потом доказать она уже ничего не сможет, эта штука полностью выведет из ее крови то, что она сейчас выпьет. Ни один целитель потом не обнаружит никаких следов, так что не трясись. Я основательно подготовилась. Собственно, все. Ждем сигнала от Лузанской. А пока — возвращаемся.