— Верни меня домой, — твердо сказала я. — Или дай пройти. Сама доберусь.

— Уже добралась.

— Как умею. Добралась бы, если бы не заснула.

Самые сильные эмоции схлынули, и теперь мне уже не было стыдно за свою истерику. В конце концов, стыдиться мне нечего. Я ничего такого не сделала, ничего такого, из-за чего мне должно быть стыдно. Моя детская попытка сбежать… на нее тоже есть свои причины. Точнее, причина, но об этом я никому и никогда не расскажу. Об этом не знала даже Соня, и пусть так и будет дальше.

— Ты можешь остаться здесь, — произнес Валентайн.

Тьма уступила место серебру, а то в свою очередь откатилось до простого человеческого цвета радужки. Вот только ничего в этом мужчине человеческого не было, и, должно быть, это отразилось в моих глазах. Ну или «передатчик» включился, потому что лицо Альгора закаменело.

— Эта комната теперь твоя, Лена. Я подумал над твоими словами и решил, что вторая спальня точно не помешает. С обстановкой, правда, пока не разобрались, но ты сможешь оформить комнату по своему вкусу.

— Ты ненормальный? — спросила я. И впрямь ненормальный: говорить об обстановке после всего, что было, как о само собой разумеющемся. — Зачем мне комната в твоем доме?!

— Потому что ты — моя женщина.

— С женщинами разговаривают, Валентайн. На них не орут и не пытаются перекинуть через колено, чтобы отшлепать. Ну, не знаю. Может кому-то такое и нравится, ректору Эстре, например.

— С Эстре у меня ничего нет.

— Да мне плевать! — Я снова сжала кулаки, вдохнула, выдохнула и добавила уже спокойнее: — Мне все равно. Я здесь не останусь. Просто верни меня домой, и закроем тему.

Правда, я не была уверена, что закроем. Мне еще у него учиться. Темной магии. Но я не хочу. Не могу. Не хочу оставаться с ним наедине, не хочу больше испытывать эти странные мгновения помешательства рядом с этим мужчиной, от которого мурашки в башне позвоночника пачками хватают инфаркты. Поэтому я добавила:

— И это, — указала на браслеты взглядом, — лучше снять.

— Лучше для кого? Для тех, кто может попасть под заклинание, подобное сети Грихмира, или под темную магию, которая спонтанно вырвется из тебя? — Валентайн шагнул ко мне, а я наконец-то отлепилась от стенки. Уже не руками, взглядом обозначая границы: не подходи. Он поморщился, но все же остановился. — Лена, это больше не повторится. Никогда.

Я покачала головой:

— Просто отправь меня домой, Валентайн.

Настаивать на снятии браслетов? И подвергнуть опасности для начала жизнь Макса, Хитара и всех слуг, а после — всех адептов в Академии? Нет уж, спасибо. Здоровый эгоизм, конечно, никто не отменял, но не до такой же степени. К тому же, я дико устала, и все, на что меня сейчас хватит — это пожелать Адергайну Ниихтарну, как тому, кто причастен к моему появлению в этом мире, дичайшего несварения всех времен и народов. Чтоб ему месяца три с толчка не слезать, а еще лучше, в драконоформе.

Не знаю, чего и кому желал Валентайн, но портал он все-таки открыл. Мы вышли перед особняком Ларо, и я постучала в дверь. На этот раз встречать вышел не только дворецкий, но еще и дядюшка, раздувающий ноздри. Как только он попытался открыть рот, наткнулся взглядом на мрачного Альгора. Рот закрылся сам по себе, а я, наплевав на этикет и пожелания доброй ночи, поднялась к себе и рухнула на кровать.

Надо бы переодеться, архимаги пусть сами там разбираются. А если кто-то из них сунется ко мне…

Что «если» я не успела додумать. Так же, как и переодеться, потому что темнота накрыла меня с головой, и я провалилась в сон.

Совершенно невыносимая, несносная, безбашенная, сводящая его с ума девчонка! Или женщина? Два дня без нее, точнее, два дня безуспешных попыток справиться с этим безумным влечением к ней, а у него уже крышу сносит.

Проследив за тем, как она взлетела по лестнице, Валентайн перевел тяжелый взгляд на Равена. Вот на нем, пожалуй, можно будет здорово отыграться. За то, что влетел в его дом с вытаращенными глазами и начал голосить, что, спутавшись с ним, его приемная дочь тут же исчезла в неизвестном направлении. Спасло его только то, что в тот момент Валентайн не способен был думать ни о чем другом, кроме нее.

Браслеты могли защитить ото всего, даже от темной магии, но не от отца. Драх его знает, почему он первым делом вспомнил Адергайна: должно быть потому, что Лена просто исчезла, а он ничего не почувствовал. Провернуть это так мог только он, и в тот момент Валентайну было совершенно не до разбирательств с Равеном. Но сейчас…

— Полагаю, вы застыли статуей и не приглашаете меня в кабинет исключительно для того, чтобы сначала извиниться?

Лицо Равена мгновенно вспыхнуло.

— Извиняться тут должны вы. Вы позорите мою…