— Я вовсе не шучу, мисс Кэтрин, — ответила я. — Вы любите мистера Эдгара, потому что он красив, и молод, и весел, и богат, и любит вас. Последнее, однако, не в счет: вы, возможно, полюбили бы его и без этого; и вы не полюбили б его и при этом, не обладай он четырьмя первыми привлекательными качествами.

— Не полюбила б, конечно! Я его только пожалела бы… а может быть, и возненавидела, если б он был уродлив и груб.

— Но есть и другие красивые, богатые молодые люди на свете — может быть, даже богаче его и красивей. Что помешало бы вам полюбить их?

— Если и есть, они мне не встречались: я не видела другого такого, как Эдгар.

— Может, со временем встретите. А мистер Линтон не всегда будет молод и красив — и, возможно, не всегда богат.

— Сейчас это все у него есть, а для меня важен только нынешний день. Ты ничего не придумаешь умней?

— Хорошо, тогда все в порядке: если для вас важен только нынешний день, выходите за мистера Линтона.

— Мне на это не нужно твоего разрешения — я все равно за него выйду. И все-таки ты не сказала мне, правильно ли я поступаю.

— Правильно, если правильно выходить замуж только на один день. А теперь послушаем, о чем же вы печалитесь. Брат ваш будет рад, старые леди и джентльмен, я думаю, не станут противиться; из беспорядочного, неуютного дома вы переходите в хорошую, почтенную семью; и вы любите Эдгара, и Эдгар любит вас. Все как будто просто и легко: где же препятствие?

— Здесь оно и здесь! — ответила Кэтрин, ударив себя одной рукой по лбу, другою в грудь, — или где она еще живет, душа… Душой и сердцем я чувствую, что не права!

— Удивительно! Что-то мне тут невдомек.

— Это и есть моя тайна. Если ты не будешь меня дразнить, я тебе все объясню. Я не могу передать тебе этого ясно, но постараюсь, чтобы ты поняла, что я чувствую.

Она снова подсела ко мне; ее лицо стало печальней и строже, стиснутые руки дрожали.

— Нелли, тебе никогда не снятся странные сны? — сказала она вдруг после минутного раздумья.

— Да, снятся иногда, — я ответила.

— И мне тоже. Мне снились в жизни сны, которые потом оставались со мной навсегда и меняли мой образ мыслей: они входили в меня постепенно, пронизывая насквозь, как смешивается вода с вином, и меняли цвет моих мыслей. Один был такой: я сейчас расскажу, но, смотри, не улыбнись ни разу, пока я не доскажу до конца.

— Ох, не нужно, мисс Кэтрин! — перебила я. — Мало нам горестей, так не хватало еще вызывать духов и смущать себя видениями. Бросьте! Развеселитесь, будьте сами собой! Посмотрите на маленького Гэртона! Ему ничего страшного не снится. Как сладко он улыбается во сне!

— Да, и как сладко богохульствует его отец, сидя один взаперти! Ты, верно, его помнишь круглолицым крошкой, совсем другим — почти таким же маленьким и невинным, как этот. Все-таки, Нелли, я заставлю тебя слушать: сон совсем коротенький. И сегодня ты меня уже не развеселишь!

— Не стану я слушать! Не стану! — заговорила я поспешно.

В ту пору я верила в сны — да, впрочем, верю и теперь; а в Кэтрин, во всем ее облике, было что-то необычайно мрачное, и я боялась чего-то, что могло мне показаться предвещанием, боялась предугадать страшную катастрофу. Кэтрин обиделась, но продолжать не стала. Делая вид, что говорит совсем о другом, она опять начала:

— Если бы я попала в рай, Нелли, я была бы там бесконечно несчастна.

— Потому что вы недостойны рая, — ответила я. — Все грешники были бы в раю несчастны.

— Нет, не потому. Мне однажды снилось, что я в раю.

— Говорю вам, я не желаю слушать ваши сны, мисс Кэтрин! Я иду спать, — перебила я вновь.

Она рассмеялась и опять усадила меня: я было поднялась уже со стула.

— Тут ничего такого нет, — воскликнула она. — Я только хотела сказать тебе, что рай, казалось, не был моим домом; и у меня разрывалось сердце — так мне хотелось заплакать. Я попросилась обратно на землю; и ангелы рассердились и сбросили меня прямо в заросли вереска на Грозовом Перевале; и там я проснулась, рыдая от радости. Это тебе объяснит мою тайну, да и все остальное. Для меня не дело выходить за Эдгара Линтона, как не дело для меня блаженствовать в раю; и если бы этот злой человек так не принизил бы Хитклифа, я бы и не помышляла о подобном браке. А теперь выйти за Хитклифа значило бы опуститься до него. Он никогда и не узнает, как я его люблю! И люблю не потому, что он красив, Нелли, а потому, что он больше я, чем я сама. Из чего бы ни были сотворены наши души, его душа и моя — одно; а душа Линтона так отлична от наших, как лунный луч от молнии или иней от огня.