Я лечу, парю. Смотрю вверх и вижу, что с Джошем происходит то же самое. Он прислоняется к моей ноге, я чувствую его дрожь и слышу облегченный выдох. Джош смотрит на меня, в глазах внезапная робость. Я поднимаю руку, чтобы погладить его по щеке.

Он осторожно опускает меня. Не могу представить, что позволю ему уйти. Обхватываю его руками за плечи, прижимаю губы к его лбу, а в груди у меня чувство очищения, словно я пробежала несколько миль. Джош, должно быть, чувствует себя как после финиша на дистанции триатлона.

Он смотрит на меня и тихо шепчет:

– Как поживаешь?

– Я призрак. Труп.

– Не думал, что могу довести до летального исхода, – говорит он и начинает отстраняться от меня, до боли медленно.

Я молю про себя, отчаянно и безнадежно – нет, нет, нет. Я наркоманка, попавшая на крючок, уже мечтаю о следующей дозе, хотя предыдущая еще растекается по моим венам. Тело мое пытается ухватиться за Джоша, но он целует меня в лоб и извиняется:

– Прости, мне нужно, – и уходит в ванную.

Я смотрю на его спину и падаю на подушки.

Лучший секс за всю жизнь. Лучший вид сзади.

– Это без шуток? – спрашивает Джош из ванной. Похоже, я говорила вслух.

Прикрываю рукой глаза и пытаюсь выровнять дыхание. Чувствую, как проседает матрас, потом Джош накрывает мое остывающее тело одеялом и выключает лампу.

– Теперь ты станешь невыносимым. Но черт побери, Джош! Черт побери! – бормочу я.

– Черт побери тебя саму! – отвечает он, и я оказываюсь в колыбели его рук, прижимаюсь к нему щекой, нежусь в его объятиях.

– Давай разработаем план игры на утро, когда проснемся. Я не выдержу, если ты начнешь чудить и вести себя странно.

– Мы вежливо скажем друг другу «доброе утро», а потом сделаем это снова. – Я говорю так, будто только что перенесла удар. Засыпаю, приложив ухо к груди Джоша и слыша его смех.

Каким-то образом я дожила до утра. Мóю руки и бросаю взгляд в зеркало:

– Боже!

– Что?

Я приоткрываю дверь ванной. Комната тускло освещена лучами, падающими сквозь просвет в тяжелых шторах.

– Забыла смыть макияж. Опять выгляжу, как Элис Купер.

Тушь и тени размазались, отчего глаза кажутся молочно-голубыми.

– Опять? А ты уже выглядела, как Элис Купер?

– Да, в то утро, когда была больна. Я едва не закричала, когда себя увидела. – Я чищу зубы и собираю волосы в пучок.

– Мне нравится, когда ты немного растрепана.

– Ну, тогда я должна нравиться тебе такой, как сейчас.

В душе я безуспешно пытаюсь вскрыть крошечную упаковку с мылом, как вдруг дверь открывается и ко мне присоединяется Джош – так спокойно, будто мы делаем это каждый день. Желание электризует меня, это странная смесь радости и страха.

– Мыльце специально по размеру для Печеньки, – отпускает замечание Джош, забирая у меня упаковку и вскрывая ее зубами. Выдавливает из нее мыльную монетку и держит, зажав между большим и указательным пальцем.

– Я собираюсь насладиться этим.

Я так заворожена тем, как по его бархатистой золотой коже струится вода, что несколько минут способна только созерцать, язык вываливается из уголка рта, как у голодной собаки. Вода находит себе русла между мышцами Джоша, а потом заливает сплошным потоком плоские поверхности.

Легкая волосяная поросль появляется в центре его груди, веерами расходится к соскам и тонкой линией спускается к пупку. После бомбардировки миллионом рекламных плакатов с изображением великолепных красавцев в нижнем белье я почти забыла, что у мужчин бывает растительность на теле. Скольжу взглядом вслед за потоком воды, вот волосы становятся гуще, вот впечатляющий выступ его возбужденного члена. Мокрого. Красиво перевитого венами. Этого достаточно, чтобы я ощутила слабость в коленях. Он был во мне. Мне нужно это снова. Столько раз, что не сосчитать.

– Ты… – Я качаю головой.

Приходится закрыть глаза. Иначе не вспомнить, как говорят по-английски. Это слишком. Не может быть, чтобы я заполучила это огромное золотое создание в стеклянную кабинку душа в отеле и сейчас он смотрит на меня. Как же я люблю его глаза!

– О нет, я ужасен, – шепчет он с насмешливым трагизмом в голосе, и я чувствую, как кусочек мыла прикасается к моей ключице, начинает выписывать мелкие завитки, сначала липкий, потом скользкий.

– Мой личный тренер был уверен, что такая маскировка помогает в общении с женщинами. Какая глупая трата времени и сил.

Я с трудом разлепляю глаза. Вероятно, у меня такой вид, будто я только что вывалилась из опиумной курильни, потому что Джош смеется.

Прижимаю палец к складке, очерчивающей улыбку, на его щеке.

– Ты великолепен. Красив. Я не могу тебе верить.