– Меня?

– Люси, наследницу династии владельцев «Скай даймонд строуберис».

– Меня.

– Ты можешь показать мне удостоверение личности, чтобы я проверил? – Глаза его сияют, а на губах играет улыбка, которую я люблю больше всего.

– Но и я люблю тебя, – говорю я так, будто сама себе не верю.

Джош смеется:

– Я знаю.

– Откуда ты всегда все знаешь? – Я ударяю по постели ногой.

– Я догадался всего несколько минут назад. Твое сердце так колотилось.

– Я не могу ничего скрыть от тебя. Это самое ужасное. – Пытаюсь уткнуться лицом в подушку.

– И не нужно ничего скрывать. – Он берет меня за подбородок и целует.

– Ты страшный. Ты причинишь мне боль.

– Пожалуй, я и вправду немного страшный. Но никогда больше не причиню тебе боли. А любой, кто на это осмелится, узнает, что такое страх.

– Ты меня ненавидишь.

– Никогда такого не было. Ни секунды. Я всегда любил тебя.

– Докажи. Это невозможно. – Я довольна, что втянула его в спор, победить в котором нельзя. Джош перекатывается на бок и кладет голову на руку. Сердце у меня тяжело бьется.

– Какой мой любимый цвет?

– Это просто. Голубой.

– Какой именно голубой?

– Голубой, как спальня! – Я показываю на стену. – Стены. Твоя рубашка. Мое платье. Цвет «Тиффани».

Джош сажает меня, потянув за руки, потом идет к краю кровати. Открывает дверцу гардероба, и я вижу все его рубашки, висящие в цветовой последовательности.

– Джош, ты придурок! – Я начинаю хохотать и тыкать пальцем в ту сторону, но он хватает меня за лодыжки и подтаскивает к краю кровати.

В большом зеркале гардероба я вижу себя наконец-то сидящей в его спальне цвета яйца малиновки. Стены ее голубые, как мои глаза. Долго же до меня доходит.

– Но это самый приятный голубой цвет на свете!

– Знаю. Боже мой, Люсинда! Я думал, что получу от ворот поворот, как только ты увидишь эту комнату.

Он садится на кровать рядом со мной, согнув ногу в колене и поставив ее на постель. Я приваливаюсь к нему и чувствую себя уютно, словно в колыбели.

– Как можно не распознать цвет собственных глаз? Мне этого никогда не понять.

– Кажется, я не распознала не только это. Эй, Джош?

– Да, Печенька.

– Ты меня любишь? – Вижу в зеркале, что он улыбается, его веселит замешательство и удивление, сквозящие в моем тоне.

– С того момента, как увидел. Когда ты мне улыбнулась, меня охватило ощущение, будто я падаю спиной вниз со скалы. Это чувство никогда не прекращалось. Я пытался утянуть тебя вниз вместе с собой. Самым худшим, наиболее злонамеренным и социально незрелым из возможных способов.

– Мы так ужасно вели себя друг с другом. – Я чувствую, как Джош морщится, и его рука начинает меня поглаживать. – Ну то есть я думаю, сможем ли мы начать сначала.

– Время для новой игры. «Начни сначала».

Я улыбаюсь. Глаза яркие, сияющие, полные надежды и уверенности в том, что это новое слияние станет самым восхитительным, страстным и манящим приключением в моей жизни.

– Приятно познакомиться. Я Люси Хаттон.

– Джошуа Темплман. Пожалуйста, называй меня Джошем.

Я вижу ослепительную вспышку его ответной улыбки и теперь уже плачу по-настоящему. Слезы текут по шее.

– Джош.

– Небесные звуки изливаются из твоих уст.

– Джош, прошу тебя. Мы коллеги всего минуту, а ты уже флиртуешь. Дай я повешу пальто.

Он расстегивает мой бюстгальтер:

– Позволь мне.

– Спасибо.

Мы играем в гляделки через зеркало. Глаза Джоша начинают темнеть. Он наполняет ладони моей белой плотью.

– Я выросла на клубничной ферме. Мама называет в честь меня новые сорта.

– Я люблю клубнику. Я так тоскую по любви, что ем ее постоянно. Можно я буду называть тебя Печенькой? Это будет верным знаком моей любви.

– Ты любишь меня? Мы ведь познакомились минуту назад.

– Люблю. Прости, но я делаю все очень быстро. Надеюсь, это прозвучит не слишком прямолинейно, но у тебя необыкновенные глаза, Люси. Я умираю, когда ты моргаешь.

– Ты мне льстишь. А знаешь что? Я тоже тебя люблю. Очень. Каждый раз, как твои темно-синие глаза пронзают меня, я чувствую нечто вроде слабого удара током. – Я протягиваю руки, чтобы снять с него футболку. Джош помогает мне и стаскивает ее. – С момента нашей встречи – пусть она произошла всего несколько минут назад – мне было интересно, что у тебя под рубашкой. Боже мой, твое тело. Но я хочу тебя из-за твоего ума и сердца. А не из-за этой впечатляющей маскировки.

Джош смотрит в потолок: