Я продолжаю перечисление:

– У тебя есть карандаш, которым ты пользуешься для каких-то тайных целей – думаю, связанных со мной. Каждую вторую пятницу ты сдаешь вещи в химчистку. От проектора в комнате совещаний у тебя резь в глазах и головная боль. Ты здорово умеешь использовать молчание, чтобы выводить из себя людей. Это твоя проверенная стратегия на собраниях. Ты сидишь и смотришь своими глазами-лазерами, пока твой оппонент не рассыплется. – (Джош не прерывает меня.) – О, и ты втайне глубоко порядочный человек.

– Ты явно знаешь обо мне больше, чем кто-либо другой.

Я ощущаю, как он внутренне напрягся. Когда я смотрю ему в лицо, на нем написано потрясение. Мои розыски напугали его, перетряхнули застарелые и лелеемые в душе привычки. К несчастью, следующие мои слова звучат так, будто их произносит маньячка.

– Я хочу знать, что происходит у тебя в мозгах. Хочу выдавить твою голову, как лимон.

– Зачем тебе вообще что-то обо мне знать? Я думал, стану для тебя славным партнером по сексу из ненависти на один раз, после чего буду вычеркнут из списка, а ты сойдешься с каким-нибудь мистером Милым Парнем.

– Я хочу знать, что за человека буду использовать и делать объектом своих чувств. Какая твоя любимая еда?

– Ванильное мороженое. Съеденное из твоего стаканчика твоей ложкой. И клубника.

– Твое идеальное место для отпуска?

– «Скай даймонд строуберис».

Когда я поднимаю на него раздосадованный взгляд, он смягчается и указывает на картину в раме:

– Вот такая тосканская вилла.

– Мне хочется забраться в эту картину. Что бы ты стал там делать?

– Плавал бы в бассейне с мозаикой на дне. – Джош улыбается, видя, как радует меня этот образ.

– У этого бассейна есть где-нибудь фонтанчик? Маленький лев, который выплевывает из пасти воду?

– Да, есть. Поплавав, я лежу в тени, ем виноград и сыр. Потом я бы выпил большой стакан вина и уснул, прикрыв лицо книгой.

– Ты, вообще-то, описал рай. Что происходит дальше?

– Забыл упомянуть, что со мной в бассейне плавала красивая девушка, она же дремлет рядом на солнышке. Она голодна. Я, пожалуй, приглашу ее куда-нибудь съесть пасту. Углеводы и жиры, посыпанные сыром.

– Мне нравится эта пищевая фантазия, – выдавливаю из себя я. Так хочется быть той девушкой, что я готова завыть.

– Обратно на виллу мы пойдем пешком в темноте, и я расстегну молнию на ее красном платье. Накормлю клубникой с шампанским прямо в постели, чтобы подкрепить ее силы.

– Как ты все это придумываешь… – Я настолько зачарована, что едва ворочаю языком. Если он так мечтает провести отпуск, я не переживу ночь в его спальне.

– Потом я проснусь, и на следующий день все повторится. С ней. Неделями.

Я пялюсь на картину и представляю, что стою вместе с Джошем под мерцающим темно-фиолетовым небом, фары едущих вдалеке машин освещают ряд выстроившихся вдоль дороги тополей.

Нужно что-то сказать. Все равно что. Джош смотрит на меня, явно забавляясь.

– Счастливая сучка.

Он громко смеется. Я задаю следующий вопрос викторины:

– Ты оказался на необитаемом острове после кораблекрушения. Какие три вещи ты возьмешь с собой?

– Нож. Штормовку. – О последней вещи он думает долго. – И тебя. Чтобы вызывать твое раздражение, – поправляет он сам себя.

– Я не вещь. Я не в счет.

– Но мне будет так одиноко на острове, – замечает Джош.

Я думаю о том, как он сидит один на общем собрании.

– О’кей. Значит, мы с тобой тащимся по пляжу, и я проклинаю тебя за то, что ты вырвал меня из цивилизации, оставив без средств по уходу за волосами и помады. Что тогда?

Он шевелит губами, касаясь мочки моего уха, и от моей дрожи трясется весь диван. Почувствовав, как его рот прижимается к моей шее, я издаю громкий стон.

Джош выключает телевизор, и мгновение я пребываю в уверенности, что он сейчас проводит меня к машине. Или возьмет на руки и бросит на свою кровать. Трудно сказать. Он поднимает руку к моим волосам, мягко проводит по ним кончиками пальцев, добирается до кожи головы. Мои веки трепещут.

– Я бы соорудил для тебя навес и нашел кокос, и потом мы вместе проводили бы время.

– Как? – Мой голос едва ли громче шепота.

– Может быть, вот так. – Он прижимает свои губы к моим.

Мы оба втягиваем в себя воздух, в комнате как будто больше не осталось кислорода.

Прошлым вечером он встретил меня под уличным фонарем и поцеловал. Тот поцелуй должен был заставить меня хотеть большего. Теперь я знаю, в чем состояла моя сегодняшняя проблема. Я сгорала от желания.

Перед глазами так и стоят картины нашей другой жизни в Тоскане, а Джош целует мои открытые губы, трогает мой язык своим и дышит. Он вздыхает. Он хочет этого. Он сгорал от желания так же, как и я. На моих губах ванильный привкус, на его – мятный. Наши губы соединяются и замешивают нечто изысканное.