Я смотрю на Элейн, мы обе издаем одинаковые радостные смешки и начинаем аплодировать. Мужчины по обе стороны от нас снисходительно вздыхают.

Молодые идут по проходу с новехонькими кольцами на руках, все гости встают, начинают поздравлять героев дня и выражать свои восторги. Звуки старинного органа почти тонут в этом шуме. В первый раз замечаю несколько многозначительных взглядов, брошенных на Джоша. К чему бы это?

– Они идут фотографироваться, – говорит мне Элейн, вежливо махая кому-то рукой. – Мы все сейчас отправимся в отель, немного выпьем, потом будет ранний обед и речи. В какой-то момент мы заберем Джоша ненадолго, чтобы сделать пару семейных фотографий.

– Звучит неплохо. Верно, Джош? – Я сжимаю его руку.

Последние несколько минут он был слегка рассеян. Вздрогнув, приходит в себя.

– Конечно. Пошли.

Я бросаю взгляд через плечо на его родителей. Надеюсь, он скорее радостный, чем тревожный, а Джош тем временем берет меня под руку и выметается из церкви.

– Помедленнее, Джош. Погоди… Мои туфли… – Я едва поспеваю за ним.

Он заползает на пассажирское сиденье и со стоном выдыхает.

Я с трудом даю задний ход. Все одновременно покидают парковку.

– Ты хочешь сразу вернуться? Или предпочитаешь немного покататься по округе?

– Лучше покататься. По пути домой. Выезжай на шоссе.

– Я независимый наблюдатель. Уверяю тебя, все прошло отлично.

– Полагаю, ты права, – невесело отзывается Джош.

– Пардон? Ты не мог бы повторить это еще раз, чтобы я записала на диктофон? Поставлю в качестве оповещения, когда приходят эсэмэски. «Люси Хаттон, ты права».

Я дразню его, чтобы вывести из состояния уныния. Джош смотрит на меня:

– Могу записать текст для голосовой почты, если хочешь. Вы позвонили Люси Хаттон. Она сейчас занята – обливается слезами на свадьбе какого-то незнакомого парня и не может ответить на ваш звонок, оставьте сообщение.

– Заткнись! Наверное, я смотрю слишком много фильмов. Это было так романтично!

– Ты милашка.

– Джошуа Темплман думает, что я милашка. Он точно отмороженный.

Мы ухмыляемся, глядя друг на друга.

– У тебя, наверное, были причины пустить слезу. Мечтаешь о собственной свадьбе?

Я смотрю на него, готовая дать отпор:

– Нет. Разумеется, нет. Придумаешь же. Кроме того, мой жених – невидимка, помнишь?

– Но почему тогда свадьба чужого человека вызвала у тебя слезы?

– Наверное, бракосочетание – это один из последних старинных обрядов, сохраненных цивилизацией. Каждый хочет иметь кого-нибудь, кто будет любить его настолько, что согласится носить золотое кольцо. Ну, понимаешь, чтобы показать другим – его сердце занято.

– Не уверен, что в наши дни это имеет значение.

Я задумываюсь, как объяснить свои чувства.

– Это абсолютно примитивно. Он носит мое кольцо. Он мой. И никогда не будет твоим.

Медленная процессия машин приводит нас обратно к отелю. Я передаю ключи служителю парковки, и Джош пытается увести меня в сторону от входа в здание.

– Джош. Нет. Пойдем.

– Поднимемся в номер. – Он упирается – не сдвинуть. Весит тонну.

– Ты ведешь себя глупо. Объясни, что с тобой происходит.

– Глупо, – бормочет он. – Ничего не происходит.

– Ну, тогда мы войдем внутрь. – Я крепко беру его за руку и провожу через двери, которые открывают для нас.

Набираю в грудь столько воздуха, сколько туда помещается, и вхожу в зал, наполовину заполненный Темплманами.

В красиво оформленном зале, примыкающем к бальному, мы проводим около двух часов, смешиваясь с гостями и входя в контакты с разной степенью неловкости. Прием с шампанским тянется бесконечно. Когда я говорю «смешиваемся», то имею в виду, что я протаскиваю Джоша сквозь череду мимолетных встреч с отдаленными родственниками, в то время как он стоит рядом со мной, наблюдая, как я заглатываю шампанское, чтобы притупить нервозность, отчего в желудке у меня пожар, будто я залила туда бензина. Каждое новое знакомство проходит так:

– Люси, это моя тетя Ивонн, сестра моей матери. Ивонн, это Люси Хаттон.

Выполнив свое предназначение, Джош занимает себя поглаживанием внутренней стороны моего запястья, проводит рукой по моей спине в поисках спрятанного под волосами кусочка обнаженной кожи или сцепляет и расцепляет наши пальцы. И все время смотрит на меня. Редко отводит взгляд. Может, восхищается моей способностью поддерживать бессмысленные разговоры.

Через некоторое время мать забирает его в сад, и я наблюдаю через окно, как Джош позирует с родными. Принужденно улыбается. Заметив, что я шпионю, кивком выманивает меня на улицу, и мы оказываемся лицом к лицу у красивейшего куста роз. Когда щелкает затвор камеры, старая версия меня качает головой от удивления: как мы дошли до жизни такой? Я и Джошуа Темплман пойманы улыбающимися. Какое бы то ни было развитие отношений между нами кажется невозможным. Куда уж дальше.