Я прижалась к его груди, зажмурив глаза и пытаясь прогнать из головы чудовищную картинку – чудовищней которой в своей короткой жизни еще не видела. Но руки моего возлюбленного скользили по моим плечам, его пальцы перебирали мои волосы, мы были так близко – ближе, чем когда-либо, – и мой ужас ослаблял смертельную хватку.

Крис задержал дыхание, его пальцы, гуляющие по моей спине, на мгновение застыли. Я подняла голову, заслышав шум на дороге, и снова ощутила подкатывающую тошноту: рядом с нами остановилось несколько черных тонированных машин.

* * *

«Только не полиция!» – взмолилась я, и, кажется, там наверху услышали: из машин начали выходить люди: черные рубашки и брюки, бесстрастные лица, полы пиджаков топорщатся от оружия – человек десять, но никакой полицейской символики я не увидела. Я сжала руку Криса и испуганно посмотрела на него.

Он не выглядел взволнованным, и его спокойствие начало потихоньку передаваться и мне.

– Они… свои? – прошептала я.

– Да, все в порядке, – кивнул он. – Побудь пока здесь.

Он вышел и направился к главному из этих новоявленных «агентов ноль-ноль-семь» – здоровенному мужику скандинавской наружности и с арктическим холодом в глазах – и заговорил с ним так непринужденно, как будто знал всю жизнь.

Я невольно любовалась им: Крис держался так расслабленно, словно всю жизнь провел среди людей, обвешенных оружием. Я снова почувствовала, как мало знаю о нем и о его «семье». Впрочем, эти люди точно не были частью его семьи, возможно, служащие, охранники или что-то в этом роде. Я слегка опустила стекло окна и прислушалась. Снова латынь. Главный разговаривал на ней так же свободно, как и Крис.

Кажется, он объяснял им, что у нас произошло, и показывал рукой туда, где мы оставили тело его брата. Одна из машин резво укатила в указанном направлении. Остальные продолжали стоять возле своих машин, и напряженность их поз насторожила меня. Я начала вслушиваться в разговор Криса и Главного и поняла, что рано успокоилась. Повышенные тона. Главный явно говорил о чем-то, что Крису не нравилось. Я изучила физиономии остальных агентов и обнаружила, что почти все они смотрят на меня. О Господи, все они не сводили с меня глаз! Я вжалась в сиденье и зачем-то снова подняла стекло, пытаясь интуитивно отгородиться от этих недобрых, подозрительных взглядов.

– Lex! Lex! – повторял Главный, и я видела, что это слово действует на Криса как красная тряпка на быка. Крис держал телефон возле уха, по-видимому, пытаясь дозвониться до кого-то – но, судя по окаменевшей челюсти, так и не дозвонился. Потом раздраженно сунул телефон в карман, резко развернулся и пошел ко мне. Его руки были сжаты в кулаки, его глаза сверкали от ярости. Главный и его «свита» не сдвинулись с места.

Крис нырнул в салон, и я снова ощутила это грозовое электричество, которым он был пропитан, когда чуть не кинулся с Кором в драку.

– Что им нужно? – заикаясь спросила я.

Он не сразу ответил, он сжал мою ладонь, провел костяшками пальцев по моей щеке и заговорил как можно спокойней, хотя я видела, какой ценой ему дается спокойствие.

– Они хотят сделать тебе инъекцию силентиума.

– Инъекцию чего?

– Препарата, который стирает память последних нескольких часов. Тот самый, что я предлагал тебе десять минут назад.

– Зачем им это?

– Они опасаются, что ты можешь навести полицию на заведение, из которого тебя похитили. Очень боятся. У десульторов сейчас не лучшие времена. И мои заверения, что ты на нашей стороне, их не сильно успокаивают. Они как-то узнали о попытке похищения, и им не нравится, что ты замешана во всем этом деле. И, ко всему прочему, ты стала свидетелем странной смерти одного из нас, а для таких случаев тоже есть «лекс» – закон.

У меня вспотели ладони: теперь я сообразила, откуда здесь взялись эти люди. О нет, я сама привела их сюда, когда рассказала обо всем управляющему ресторана и пригрозила полицией! Это все я!

– Я не побегу в полицию, – всхлипнула я.

– Я знаю, Лика, я знаю! Но это те люди, которые способны на все ради благополучия тех, кому служат. И они просто не понимают, какая такая ценность может быть у часа воспоминаний. А единственный человек, который смог бы приказать им остановиться…

– Где он?

– Закончила прыжок сегодня ночью. Сейчас лежит в клинике с атрофией и не сможет принимать звонки ближайшие месяца два. Ох, Ники, как же не вовремя…

– Но ее же кто-то заменит?

– Да, кто-то из… – Крис на секунду замялся, – ее родственников, но быстро этот вопрос не решится. А мне нужно спасти тебя сейчас. Тебя и наши воспоминания.

На словах «спасать тебя» мое горло скрутило.

– А что если я сама поговорю с ними? Я скажу им, что не пойду ни в какую полицию, никогда.

Крис легонько сжал мои предплечья.