Меня разбудил пронзительно-яркий солнечный луч, рвущийся в комнату сквозь жалюзи. Я открыла глаза и не сразу сообразила, где я. Под потолком, свесив к полу длинные нити, покачивались красные и розовые воздушные шарики. Я села в кровати и поймала за хвост один из них – алый, как маковый лепесток. Он лениво двинулся в пространстве, наталкиваясь на своих невесомых братьев и сестер.

Криса не было рядом. Мне не хотелось звать его, нарушая тишину этого утра своим охрипшим сонным голосом, так что я просто опустила ноги на пол и попыталась встать самостоятельно. Чудеса, но боль в бедре почти прошла, и проколотые ладони даже не напомнили о себе. А ведь я даже не принимала обезболивающее! Немного припухли от поцелуев губы и ныл низ живота, но этот сорт боли я готова была испытывать ежедневно…

Я медленно покинула спальню, прошла вдоль полукруглой стены, ведя рукой по бумаге плаката: «Если ты здесь, значит, мне больше не о чем мечтать…» Моя любовь, не волнуйся, я подкину тебе пару идей для новой мечты…

Я завернула за угол и резко остановилась, едва не грохнувшись на пол от изумления. На мгновение меня даже захлестнула уверенность, что я все еще сплю.

Крис сидел на полу, возле распахнутой настежь двери на балкон: солнце гуляло в его взъерошенных волосах и по его восхитительной рельефной спине. А вокруг него вертелись, копошились и перелетали с места на место птицы. Дюжина, а то и больше, диких птиц, среди которых я рассмотрела дрозда, и чайку, и пару голубей. В комнату с размаху влетела еще одна птица, и я вскрикнула от неожиданности.

Крис обернулся, птицы всполошились, но не улетели.

– Иди сюда, если не боишься, – улыбнулся он.

– О боже, какое чудо, – восхитилась я, медленно переставляя ноги. – Ты что, подрабатываешь в цирке дрессировщиком?

– Ага, – с напускной серьезностью ответил он, – нечем выплачивать кредит за квартиру.

Я расхохоталась и тут же зажала себе рот, боясь распугать птиц. Я доковыляла до Криса и медленно опустилась на колени рядом с ним. На мою руку села маленькая пичужка с розовой грудкой.

– Они что, ручные?

– Нет.

– Тогда… как? Почему они не боятся?! И почему они здесь?

– Теперь ты всегда сможешь узнать десультора в толпе, – усмехнулся он. – Птицы не боятся нас. Их тянет к нам как магнитом.

– Чувствуют в вас таких же крылатых созданий, как и они сами?

– Единственное, что я знаю наверняка: если соберешься на природу – возьми с собой пару запасных футболок.

Меня стал разбирать смех.

Только сейчас я заметила, чем конкретно был занят Крис. В его руках, расправив длинные серебристые крылья, послушно лежала мелкая чайка, явно прилетевшая с озера. Крис наворачивал вокруг ее оранжевой лапки белую блестящую ленту.

– Она ранена? Что с ней?

– Она здорова. А это такая синтетическая «бумага» с вклеенным в нее датчиком. Когда она улетит, мы сможем следить за ней.

– Зачем?

Крис перевернул птицу, подбросил на руке, и она исчезла в дверном проеме, нырнув в небесную синь.

– Помнишь, я рассказывал тебе о телах-ловушках, попав в которое, десультор не может самостоятельно выбраться? Тела людей с органическими поражениями мозга, полностью парализованные люди, тела, пребывающие в коме, тела маленьких детей… Десультор будет заложником тела, пока оно не погибнет от не зависящих от него причин. И мы никак не сможем обнаружить его и помочь ему освободиться. Но его могут обнаружить…

– Птицы, – закончила я.

– Птицы, – кивнул Крис. – Если помеченных птиц будет много, то можно будет нарисовать карту их передвижений. И если программа зафиксирует необычное скопление птиц разных видов в каком-либо уголке земного шара, то мы сможем… съездить туда и посмотреть, что же их так привлекает.

– И если этот человек окажется парализован или что-нибудь такое, то…

– То, скорей всего, это один из нас. Например… Например, мой отец.

– Что с твоим отцом? – замерла я.

– Ушел в прыжок и исчез. Все предполагают тело-ловушку, хотя вслух не говорят об этом…

Я задержала дыхание, как маленькая девочка, услышавшая от взрослого еще одну пугающую историю.

– Я хочу помочь. Это сложно?

– Что именно? Наклеивать датчики? – Крис задержал на мне взгляд, и этот взгляд полон особенной нежности. – Проще простого.

Он перевернул вверх лапками еще одну птицу, вытащил полоску-датчик из толстой пачки и протянул мне.

– Кровеносные сосуды в лапке очень тонкие, их практически невозможно пережать, но на всякий случай не затягивай датчик слишком крепко.

Я удивилась тому, как спокойно лежала в моих руках маленькая розовогрудая пташка.

– Значит, эту бумажку вот сюда… – начала было я и замолчала.

Белая полоска бумаги в моих пальцах бьиа один в один такая же, как… Как та, на которой он написал мне записку.

– А я все жду, когда же ты заметишь.

Я повернулась к нему и встретилась с его лукавым взглядом.

– Так-так… Значит, эти штуки можно вешать не только на птичек, но и на людей?

– Конечно. Если человека не хочется терять из виду, то… почему бы нет?

Его голос стал низким и мягким, он отвел прядь волос от моего лица.